Семья Чаппоттин
В 1927 году в одном из небольших соларов Старой Гаваны, Пикота и Мерсед, появился на свет Мигель Чаппоттин по прозвищу Чапо. Фамилия, которую он носил, имела вес в музыкальных кругах той поры. Отец Мигеля был признанным румберо, а, если уж говорить о его дядюшке Феликсе, то никто на тот момент не мог оспорить его звание величайшего трубача, самого известного в жанре сона благодаря оригинальному стилю исполнения.
«…Мой отец скончался четыре года назад в Нью-Йорке, долгое время он работал с коллективом Игнасио Пиньейро в качестве вокалиста. Намного большего успеха добился его брат Феликс, который выступал с различными группами, такими как «Munamar», «Habanero», «Bolonia», «Carabina de Ases», «Jóvenes del Cayo», «América»… Он был просто звездой. Дядя Феликс блистал на сцене во времена, когда сон главенствовал на улицах в разгар популярности септетов.
Году этак в 1950-ом, Арсенио (прим. Арсенио Родригес), «Эль Сьего Маравийосо», уехал в Нью-Йорк, оставив дяде свой оркестр. Настолько сильно он доверял Феликсу. Также мой дядя прославился благодаря тому, что на протяжении многих лет возглавлял группу «La Chambelona». Коллектив исполнял уличную конгу, их часто приглашали во время проведений политических кампаний Либеральной Партии. Было бы неплохо однажды написать книгу о жизни этого трубача, прославившего Кубу.
Не преуменьшая заслуг моего отца, замечу, что у него тоже был свой музыкальный коллектив: «Los Dandys», из квартала Белен. Эта группа стала популярной благодаря своей неповторимой хореографии, костюмам и невероятно заразительной музыке. Первое выступление ансамбля состоялось в 1938. Основали ансамбль мой отец, Тата и Хулио Ластра, которого среди румберос прозвали «Патика». Тамбореро Чано Посо был тесно связан с «Los Dandys» с самого начала, поскольку жил какое-то время с моей семьёй, лет двенадцать или четырнадцать. Ну и, конечно… я тоже принимал участие в выступлениях компарсы, которой бредили буквально все в Белене; мы ходили по улицам и кварталам с этой песней:
Salud, Los Dandys te brindamos,
salud de todo corazón.
Muchacha, no seas tan fista
y, vamos, apéate de la acera
que son Los Dandys de Belén…
Здоровья, здоровья «Лос Дандис» желают тебе,
здоровья от всей души.
Мучача, да не будь же ты такой высокомерной,
Давай, слезай с тротуара,
Ведь это же «Лос Дандис» из Белена…
В другой песне речь шла о наших костюмах, они тоже были отличительной чертой группы. Когда наступала пора карнавалов, мы обращались к наиболее состоятельным бизнесменам и торговцам, и они вкладывали свои деньги в то, чтобы мы могли одеваться элегантно, с иголочки, и соревноваться на равных с остальными. Там говорилось:
Qué sorpresa,
qué satisfacción,
qué alegría tan grande, mamá
es vestir a la moda
como el dandy
mamá, me voy a gozar…
Что за сюрприз,
что за удовольствие,
что за радость невероятная, мама
одеваться по моде,
словно денди
мама, — я буду кайфовать…"
В 1949 году Чаппоттин сотрудничал с группой «Las Estrellas Amalianas», в которую входили также братья Искиердо — «Лос Пейос», как их называли, — вокалисты Хулио Эмбале и Роберто Каррийо. Коллектив часто выступал в закусочных, где завсегдатаями были лучшие танцоры.
Затем была эпоха ансамбля «Clave y Guaguancó», которым Мигель Чаппоттин руководил после смерти Марио Алана. В состав этого коллектива входили Флор-де-Амор, Густаво Мартинес, Глория Мора, Маланга и танцовщица Мерседес Альфонсо.
«То было основным замыслом Аргельерса Леона, воссоздавшего из небытия исконную, аутентичную музыку жанра. Старинные композиции питали наш репертуар. Мы много выступали с этой группой, на профессиональном уровне. Замечу, что большинство участников коллектива были настоящими знатоками всевозможных разновидностей румбы, в том числе и клаве ньяньига. Где-то тут у меня остались пластинки, они уже изрядно истёртые, с записями хоть и не такого высокого качества, как нынче, но невероятно ценные.
Будучи совсем юным парнишкой, мне пришлось отправиться в порт, где я обрёл большую настоящую семью. Кем я только не работал, пока сам не стал бригадиром. В порту мне посчастливилось встретить Чори, Чана… С большой радостью мы создали все вместе „Морское портовое гуагуанко. Зона 5“ („Guaguancó Marítimo Portuario Zona 5“). Идейным вдохновителем был Кайава, как и впоследствии в „Yoruba Andabo“.
Я исполняю все разновидности румбы, хотя, надо признаться, между колумбией и гуагуанко всегда предпочту последнее. Может быть, потому что в нём мне больше слышится город. Это парный танец. По крайней мере, мне он напоминает ухаживания петуха, старающегося расположить к себе курочку, которая знает себе цену и всё время ускользает. От умения и таланта танцора зависит, завоюет он её или нет».
Фото: Barry Cox
«Боюсь, что этот кубинский ритм может быть утрачен, я говорю это не просто так. Я вижу, что у нас есть отличные перкуссионисты и танцоры; тут достойная смена обеспечена, вне всяких сомнений. Но где же певцы, вокалисты? Этот вопрос я задаю себе вот уже на протяжении долгого времени, и вот что скажу тебе, дорогая, не тая. По сей день ответа на него у меня нет. Мы, старая гвардия, постепенно уходим, и страшно подумать, что эта музыка остановится в своём развитии, потому что это часть народной души».
Выдающийся румберо закончил свой жизненный путь 30 сентября 2010 года.
Дополнительные материалы
