Амадо – Pasión de Rumbero

Румба была для Амадо де Хесус Дедеу словно рождественская ярмарка со всем тем, о чём только можно мечтать; потому-то в воспоминаниях  детства, помимо бедности, тянущей на дно, столь ясно проступают другие картины: лицо матери с её бесконечной нежностью, образ зажжённого во славу африканских богов алтаря в соларе, а ещё тамбор с его живым рукотворным звучанием.

1945 год. Антонио Мария Ромеу представил на суд публики дансон кантадо (дансон с голосовым сопровождением – примеч. пер.), Портийо де ла Лус впервые исполнил свою композицию «Realidad y Fantasia», Фернандо Ортис опубликовал труд «El engaño de las razas». В том же самом году появился на свет Амадо, судьбой ему было уготовано стать исследователем, перкуссионистом, певцом и композитором, кем он является и по сей день.

Его детство прошло в соларе Лос Палитос, на улице Салюд в квартале Гуадалупе. Он увлёкся хорошей тимбой (другое название особенно удачных румба-собраний – примеч. ред.) и, несмотря на все предрассудки и косые взгляды, Амадо находил тысячу причин, чтобы только присутствовать на всех вечеринках и погружаться в эту одержимость пламенем, приворожившим его навсегда.

Он чувствовал – часть его мира была в мозолистых руках, которые порой кровоточили, ударяя по конгам вновь и вновь, до самого рассвета. В голосах, что пели свои истории, с лицами, озарёнными любовью, и сердцами, разорванными в клочья. Со временем Амадо, понял, что больше не желает быть просто зрителем: теперь он – главный герой истории.

Амадо вспоминает:

«С мальчишества мне были знакомы такие имена, как Кабальерон, Мангин, Тио Том, Гильермон. Игре на инструментах я учился у Мигелито по прозвищу Чео, «Эль муэрто» («Мертвец»). Все звали его так, потому что однажды, будучи приглашённым в ресторан «Эль Пасифико», Мигелито отведал суп из акульих плавников. Ему стало дурно, и он потерял сознание. Мой приятель обладал несравнимо большим опытом в вокальном искусстве, нежели я, и постоянно помогал мне, подсказывая: «Сделай голосом так», «вступай мягко на этой фразе…»

Я научился многим старым румбам и даже одному дансону, который пела моя бабушка. Я переделал его под румбу. Он звучал так:

…сердце твоё из камня, мёд любви на устах и яд во взгляде твоём.

Играли мы румбу в основном в таких местах, как Лос Ситиос, Сан-Леопольдо, Пуэбло Нуэво. На этих концертах, «сборных солянках», я познакомился с «Лос Плюма», с Масой, по прозвищу “Эль виве бьен”, – это название известного гуагуанко, в нём говорилось о “неплохо устроившемся” мужчине, что-то вроде «супчика в бутылке». Эта песня в те времена звучала из всех виктрол.

Потом я выступал в дуэтах с Мануэлем дель Пино, Эль Моро, и одной из наших главных площадок был солар “Эль Африка”, центр притяжения всех румберос. Мы объявляли себя таким запевом:

Ну, достопочтенная публика, слушайте внимательно
Женщина со своим образом действий
Мужчина, не знающий, как её понять
Они приходят в туман и теряются во мраке…

В ту пору ныне покойный Маса стал включать в румбу известные композиции из других жанров. Так мы переложили на свой лад «Cuando calienta el sol» и «Yo soy aquel», а также некоторые песни «Лос Сафирос». И да, публике пришлась по душе такая манера исполнения.

В 1968 году в квартале Хесус Мария мы с Эль Моро познакомились с Гильермо Триана и с Ласаро Рисо. Ещё до того, как стали выступать «Лос Эбанос» во главе с Мили (Нестором Мили – примеч. пер.), мы уже начали петь на четыре голоса. Надо сказать, что тогда наша группа была буквально нарасхват. Нас много и часто приглашали, и мы никогда не отказывались. Ведь когда звучит тимба, тот, у кого эта музыка в крови, просто не может находиться в другом месте.

Из интересных событий моей жизни я бы отметил встречу с Сантосом Рамиресом, Эль Ниньо, руководителем компарсы «Эль Алакран». Он научил меня мелодиям и секретам румбы, довольно-таки сложно постижимым. Эль Ниньо был великолепным певцом, одним из лучших, что я слышал: как по точности его музыкального исполнения, так и по уникальной присущей ему манере пения».

Клаве и гуагуанко

Гул барабанов. «Клаве и Гуагуанко» репетирует в доме Амадо, своего руководителя, с которым я веду беседу об удивительной истории его любимой группы.

Одна и та же компания друзей встречалась 2 ноября на кладбище Колон из года в год. Некоторые приносили небольшие букетики цветов, быть может, сорванных в чужом саду, другие просто приходили отдать дань памяти ушедшим навсегда близким. Среди частых посетителей того места в важный День усопших душ был и Агустин Пина, десимист хора «Лос Дичосос». Завершали мероприятие, вспоминая известных румберос.

Агустин Пина «Флор де Амор», прозванный так за то, что всегда в петлице пиджака носил бутон розы, рассказывал, что где-то году в 1945, когда подходила к концу Вторая мировая война, на том же самом кладбище он предложил собираться всем вместе на выходных, пропускать по стаканчику рома и играть румбу. Там были, среди прочих, Агустин Гутьеррес, из хора «Пасо Франко», Мартин Ривас «Эль Гайего», Густаво Мартинес “Кучарас” и Марио Алан.

Так зародилась легендарная группа «Клаве и Гуагуанко», начавшая свой путь как многие музыкальные коллективы корос де клаве и румба-группы рубежа веков, к развитию которых приложил свою руку и немалые усилия Игнасио Пиньейро. Взлёт популярности был стремительным, и уже вскоре коллектив пожинал плоды славы на площадках в различных кварталах Гаваны. Музыкантов приглашали, помимо выступлений в «Ла Тропикаль», на частные праздники. Но вскоре ансамбль потерял былую славу, и имя его померкло: многие из его участников, например, Агустин Гутьеррес и Марио Алан, перешли в септеты кубинского сона. После 1959 года благодаря усилиям музыковедов Аргелиерса Леона, Одилио Урфе и Эдуардо Робеньо группа была воссоздана и вернулась на музыкальный небосклон с новой энергией.

В результате в обновлённый состав вошла пара танцоров Пеки Перес и Ангелита, также к коллективу присоединились вокалисты Глория Мора и Рамон Ордоньес, Монго эль вильано; хотя с течением времени состав группы продолжал меняться.

В разные годы участниками «Клаве и гуагуанко» были такие звёздные представители жанра румбы, как: Альберто Сайас “Эль Мелодиосо”, Мигель Анхель Меса “Аспирина”, Альфредо Гомес Паула “Эль Ниньо”, Роландо Родригес “Маланга”, один из знатоков румбы, Роберто Маса “Эль виве бьен”, Каликсто Кайава, вдохновенный композитор, и легендарный Мигель Чаппоттин  “Чапо”.

Не фольклором единым

Для Амадо румба никогда не была сродни музейным экспонатам: он считал, что, как и в случае любого образчика фольклора, её развитие должно идти непрерывно.

Румба должна эволюционировать со временем, в противном случае она неминуемо придёт к застою и прекратит своё существование. Важно уметь играть её, какими бы примитивными инструментами ты бы ни пользовался при этом, но если ты не проживаешь в ней каждое мгновение, если не чувствуешь её всем сердцем, она не будет румбой. И это особенно замечаешь, когда румбу играет иностранец. Вроде бы, и мелодию не перевирает, и клаве там есть, но недостаёт того настоящего, природного голоса, идущего изнутри, который я назвал бы одним только словом: «сабор».

На мой взгляд, румба развивается непрерывно, как в плане тестов, так и в в плане инструментов. Например, говоря о новых веяниях, можно вспомнить Франсиско Эрнандеса, Pancho Quinto, который играл одновременно на кахоне и на бата, обогащая общую звуковую картину.

«Клаве и Гуагуанко» внесли большой вклад в дело обновления и возрождения жанра, включив в румбу темы арара, йоруба, банту, карабали, абакуа, – благодаря всему этому группа заметно выделялась на фоне других фольклорных ансамблей.

В музыкальном пространстве, если анализировать его с морфологической точки зрения, у румбы есть своя традиционная основа, то есть, определённая ритмическая формула, которая постоянна, но при этом меняется тембр, музыкальная окраска… Нам очень интересна работа в направлении фьюжн, и надо сказать, мы записали множество композиций такого плана, смешивая традиционную румбу с джазом, фламенко и с элементами сельской музыки.

Репертуар группы включает произведения, в которых музыканты отдают своеобразную дань уважения своим великим коллегам: Рите Монтанер, Бенни Море, Мерседитас Вальдес и Селине Гонсалес…

В 1993 году группа «Клаве и Гуагуанко» вошла в число десяти лучших в Латинской Америке; тогда в конкурсе за премию «Décivertes» радио «Francia Internacional» принимали участие около 700 коллективов. В 1994 году ансамбль был удостоен почётной премии от «Naird Award».

На счету «Клаве и Гуагуанко» множество альбомов, среди них: «Cantaremos y bailaremos», «Déjala en la puntica», «Noche de la rumba» и «La rumba que no termina», записанного при участии представителей других жанров, среди которых: Беатрис Маркес, Вания Борхес, Таня Пантоха, Лео Вера, Марио Ривера, «Сехто Сентидо».

Группа принимала участие в записи альбомов Анаис Абрэу и Пио Лейва – «La rumba soy yo», “All star de la rumba cubana”, премия Латиноамериканского Грэмми 2001, и «La rumba de fin de siglo».

Музыкальный коллектив под руководством Амадо, обладающий собственным неповторимым стилем, был хорошо принят в Европе. Во время турне 1999 по Великобритании знаменитые румберос совместно с талантливым музыкантом с африканского континента, Ману Дибанго, выступили с уникальным концертом в лондонском “Barbican Center”. Кроме того, Амадо и другие участники группы проводили в США мастер-классы, посвящённые кубинскому фольклору. В Штаты и Канаду музыканты приезжали в 1996 году совместно с саксофонисткой Джейн Буннетт в рамках промо-тура альбома «Chamalongo», в котором они исполнили несколько композиций.

Из наиболее поздних работ «Клаве и Гуагуанко» можно отметить диск CD/DVD «Carraguao vs Pueblo Nuevo», снятый под руководством Руди Мора и Орландо Крусата одноимённый документальный фильм, в который также вошла конференция доктора Олаво Алена «La rumba» и презентация Родольфо Дельгадо.

Амадо в своё время возглавлял знаменитую звёздную группу «Ventú Rumbero», принимавшую участие в выступлениях в США, а также в проекте «Team Cuba de la rumba».

«Клаве и Гуагуанко» продолжает свой творческий путь, полный экспериментов и открытий на поприще жанра румбы, столь близкой сердцу кубинского народа.