Aguanile — Willie Colon & Hector Lavoe

Для обозначения латиноамериканских танцев существует расхожее определение «зажигательные». Но употреблять это слово расхочется, если в некоторых песенках посмотреть слова.

На днях в одной дискуссии мы вспомнили песенку Hector Lavoe, и мне осталось лишь поднять старые разыскания, значительная часть которых принадлежит Алексею Кельину.

Вообще сальса — это, наверное, форма сознания. В том смысле, что латиноамериканцу всё — сальса. Существует, например, знаменитая сальса про футбол, тексты о социальных проблемах тоже не удивляют никого и давно. Но всё же, есть вещица, под которую я не знаю, как танцевать.

То есть, танцевать там можно очень весело и технично, напевая при этом «Aguanile Mai, Mai», но ровно до первой попытки найти текст и залезть в словарь за переводом.

У тех, кто знаком с церковными распевами, большие подозрения возникает прямо в первом куплете, начало которого гласит:

Santo Dios, Santo Fuerte, Santo Inmortal.

Святый Боже, Святый крепкий, Святый бессмертный (помилуй нас).

Это молитва к Святой Троице, общая у православных и католиков. Кстати, здесь же в песне звучит и греческое песнопение «Kyrie Eleison» — «Господи, помилуй». Как видите, танец начался «зажигательно».

История

«Aguanile» стала хитом альбома El Juicio (Суд), который Hector Lavoe выпустил в свет в 1972 году, вторым автором альбома был Willie Colon, вышла пластинка под лейблом Fania.

Для Лаво это был не самый безоблачный период в жизни. Как раз в то время, когда была написана песня, врачи констатировали у него зависимость от алкоголя и наркотиков, и ещё началась депрессия из-за смерти семнадцатилетнего сына.

Кстати, забегая вперёд, от своих проблем Лаво так и не избавился и покончил с собой в 1993-ем.

Комментаторы говорят, что оба — и Эктор Лаво и Вили Колон были католиками, но практиковали и обряды сантерии. Лаво якобы даже консультировался со жрецами относительно возможности проведения некоторых обрядов, которые помогли бы разрешить его проблемы.

Попытка понять

Разобраться в таком нагромождении образов двух религий, да ещё под весёлую музыку исследователям сложно. Высказывалась даже версия, что, поскольку музыка весёлая, то к религиозным темам Лаво относился иронично.

Но мы позволим себе другое предположение. Конечно, о чём думал при написании этой песни Эктор Лаво, точно знал лишь он сам. Однако существует один мыслительный ход, который позволяет собрать воедино здешний странный набор образов.

Есть такой литературный приём — аллюзия, когда автор использует некоторый образ, который намекает на известную цитату или событие, но саму цитату не приводит. Как правило, аллюзии возникают, когда некто начинает припоминать и думать сам, а не цитировать по книжке. Образ оживает, начинает жить собственной жизнью, и получается немножко расплывчатым, но обязательно содержит какую-то общую мысль.

Здесь такая мысль — вода. С ней связана ориша Йемайя, с песнопений которой начинается композиция. Есть вода и в ритуальных омовениях Оггуна, и в дальнейшей просьбе: «Дай мне пить». Но подобных просьб много и в христианстве. Более того, именно на этих образах — омовения, очищения, жертвоприношения, — как правило, концентрируются знакомые с христианской традицией выходцы из языческих культов — им так легче. В результате и возникают картинки, подобные Лаво, в которых равноправно существуют образы нескольких религий.

Библия, в частности, Ветхий Завет, память о ритуальных омовениях тоже сохранила, а современные христиане частично используют тексты Ветхого Завета как молитвенные. Так что сложно сказать, не намекают ли здешние омовения в честь Оггуна на текст пятидесятого псалма:

Окропиши мя иссопом и очищуся,
Омыеши мя, и паче снега убелюся.

Таким образом, с точки зрения текста, «Aguanile» — это сальса-молитва, почти сальса-госпел.

Простите, если для кого-то мы убили песню.

Любопытно, но в номере, который Инаки Фернандес в 2009 ставил для BBC, песня начинается с третьего куплета.

В публикации использовано фото обложки альбома «El Juicio» Hector Lavoe.