Айвор Миллер на радио Гринпис. Абакуа

Предисловие редактора

В поисках информации о кубинской румбе судьба привела к необходимости исследовать абакуа и приоткрыть над этим секретным Гаванским обществом завесу тайны. Как оказалось, при первом и очень диагональном знакомстве с абакуа, это “африканское масонство” существенно повлияло на все кубинское общество, не говоря уже о музыке. Для танцоров особенно важно понимать, откуда взялись некоторые элементы пластики… да какое там пластики, именно из традиции абакуа, по одной из версий, и пришло знакомое всем сон клаве!

Почему же по абакуа почти ничего нет толкового на русском языке? Что это за странная секта? Почему на занятиях по абакуа преподаватели исправно выгоняют милых дам за дверь и запирают ее на замок? Что это за странные шоу – гигантские колпаки с глазами, круглые шляпы и какие-то конвульсивные движения? И как все это связано со становлением общества Кубы, с развитием идей свободы и независимости?

В какой-то момент мне стало казаться, что мы упускаем что-то очень важное. Что-то настолько огромное, из-за чего наше понимание кубинской музыки можно сравнить с одноногим и одноруким инвалидом без глаз, ушей и рта. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил предостаточно информации по абакуа на “родном английском” языке, не говоря уже о испанском! Оказывается, существуют люди, которые посвятили немало лет своей жизни изучению абакуа – и не только их, но вообще истории черного континента предколониального периода. Написаны книги, записаны подкасты радиопередач, регулярно устраиваются фестивали традиционной культуры.

Вряд ли команда “Сальсы по-русски” сможет когда-либо охватить весь этот материал, да, вероятно, это и не нужно. Но по крайней мере приоткрыть завесу тайны – вполне возможно и необходимо. В качестве основного источника информации я выбрал профессора Айвора Миллера (facebook), автора книги “Голос Леопарда” (Voice of Leopard, книга на Amazon), посвященной секретным сообществам Нигерии и Кубы. Причина кроется в том, что Айвор много говорит о влияниях в музыке. Возможно, мы однажды обзаведемся экземпляром этой крайне дорогущей книги и попробуем ее перевести на русский язык, однако в этот раз предлагаем вам перевод радиопередачи 2011 года.

Вкратце – Айвор Миллер рассказывает о сообществе Экпе, члены которого были вывезены насильственным образом в эпоху расцвета работорговли в Гавану, где они основали общество Абакуа, по подобию Экпе в африканском Калабаре. Учитывая специфику радиостанции Greenpeace, в беседе очень много отсылок к защите окружающей среды. Однако те факты, которые приводит Айвор, крайне любопытны. К примеру, материал проиллюстрирован треком Арсенио Родригеса и Селии Крус, что буквально сталкивает вместе “абстрактные нигерийские какие-то там экпе” и нашу родную, привычную сальсу.

Публикация этого материала была бы невозможна без Екатерины Нагаенко, которая перевела эту передачу со слуха и тщательно расшифровала ее. Екатерина – профессиональный переводчик, и я надеюсь, что наше с ней сотрудничество будет продолжено.

Кроме того, огромное спасибо Марии Беляевой, директору школы танцев ArmenyCasa-Тверь, за неизменную поддержку и помощь с вычиткой и коррекцией текста. Благодаря Маше тексты на “Сальсе по-русски” еще более русские!

Итак, Калабар. Африка, утопающая в манговых деревьях, секретные рощи, сакральные животные, люди, живущие в полном симбиозе с Лесом – и нефтянка, добытчики пальмового масла, гидроэнергетики, работорговцы прошлого и, увы, современности. Вечный конфликт банального эгоизма с великой природой.

Капранов Марат,
редактор “Сальса по-русски”

Курт Дэвис (КД): Я – Курт Дэвис, и рядом со мной очень интересный человек, мой старый друг Айвор Миллер, специалист в области афро-кубинской традиции. В настоящий момент он – старший научный сотрудник в Смитсоновском Музее африканского искусства. Айвор только что вернулся после двух лет жизни в Нигерии, где был по гранту программы для ученых Фулбрайт. Сегодня мы поговорим о взаимосвязи африканских традиций, религии и природы, как именно традиции тесно связаны с лесом, как люди взаимодействуют с флорой и фауной посредством религии, музыки. Добро пожаловать, Айвор!

Айвор Миллер (АМ): Спасибо, Курт, классно быть тут у вас…

КД: Ну, давай тогда стразу же и приступим к делу. Ты только что вернулся из Нигерии, а до этого ты пробыл много времени на Кубе. В Африке окружающая среда находится под угрозой. Люди, жившие тысячелетиями в лесах, вынуждены были их покинуть из-за освоения лесов ради погони за прибылью – гидроэнергии, добычи пальмового масла… Как там вообще в последнее время?

АМ: Нигерия. Мне очень понравился этот край. У меня была особенная миссия. В 1991 году я начал работать на Кубе, изучая историю традиций от старейшин, которые были хранителями африканской культуры, некоторым из них было уже по 90 лет. Через несколько лет я решил посетить родину африканской традиции – Калабар, Нигерию, – откуда было вывезено множество людей и отдано в рабство, – чтобы подтвердить данные моих кубинских изысканий. И в Калабаре все нашло подтверждение. Практически сразу меня инициировали в главном сообществе – Экпе, сообщество Леопарда.

КД: Ты имеешь в виду, что пытался найти истории, записи на Кубе?

АМ:  Да, и в том числе на африканских языках.

КД: Правильно ли я понимаю, что плененные африканцы были вывезены со своей родины, из Западной Африки, на Кубу, и с собой они привезли свои традицию и религию, но вынуждены были скрывать их?

АМ: Да. Их быстро распространили по всей Америке. На Кубе в то время произошла своего рода этнографическая революция, и сахарная промышленность резко пошла в гору. В начале 1800-х было ввезено много африканцев на Кубу, т. е. был очень большой демографический прирост. И вновь прибывшие африканцы смогли сохранить разные африканские языки – лукуми из йоруба, карабали из Калабара, известен также как абакуа (абакуа – это также название искусственно созданного секретного языка – прим. пер.), Конго….. И это один из богатейших языков на сегодняшний день, это как бы ничейный праязык, но раз тебя инициировали, то ты вынужден его выучить. И рассказы – главным образом, об африканской истории и сопротивлении, об отстаивании своей уникальности, идентичности. Дело в том, что в университетах африканской культуре уделяют мало внимания, поэтому эта культура направлена на то, чтобы выживать. И я вам скажу, что это очень сильное впечатление, когда будучи в Калабаре ты обнаруживаешь, с каким энтузиазмом отстаивают, возрождают и чтут традиции люди на Кубе, невзирая на серьезнейшие жизненные невзгоды.

КД: Как же так: на Кубе некоторые традиции сохранились даже лучше, чем в Африке?

АМ: Я думаю, что многие африканские традиции сохранились в значительной степени на Кубе. В 1850-х были составлены и спрятаны рукописи и библиотеки, и мне выпала честь увидеть некоторые из них. Это своего рода африканская Библия.

КД:  Это рукописи из Африки?

АМ:  Нет, я пока не нашел в Африке ни одной рукописи. Это кубинские записи, сохранившиеся на Кубе. И это внушительный источник знаний об Африке даже для самих африканцев, которые стали забывать свою историю. В Африке это случилось из-за давления колонизаторов – европейцы настаивали, что у негров нет истории, и с течением времени африканцы начинали этому верить. Вот почему кубинская информация очень важна. Всё это знание было принесено из леса, и поэтому мы хотим содействовать борьбе по сохранению лесов, ведь лес – это наш кислород.

КД:  Предлагаю послушать какие-то песни, молитвы из этих африканских традиций.

АМ: Как это обычно происходит… Жрецы-“инициаторы” читают рукописи, запоминают их и воспроизводят на церемониях. Таким образом, во время проведения обрядов воспроизводятся вживую сюжеты из африканской истории. Сейчас мы услышим запись, сделанную в 1962 году мастером абакуа Виктором Герера, из Гаваны. Сразу после революции в национальном театре было записано очень много важных записей, подобных этой. Виктор Герера исполняет ритуальную песню на языке абакуа, фактически он воспроизводит церемонию, которая проводится в Калабаре, в Нигерии и по сей день. В сообществе верят, что когда старейшина умирает, то душа леопарда уходит из храма и попадает обратно в природу, в некий кустарник, и тогда все сообщество собирается вместе, чтобы вернуть священный дух леопарда обратно в город, и этот дух – символ независимости. Пример того, как религия становится песней.

КД:  Разве их язык остался в первозданном виде? Африканцы признали его, когда ты приехал к ним? Ведь прошло столько времени… Они же сохраняли его на Кубе столетиями, в отрыве от родины и от своих корней!

АМ:  Это не тот же самый язык, он отличается от современного. То же произошло и с йоруба. Есть разновидности языков: йоруба дели и секретный бабалао, божественный язык, мы еще поговорим об этом. Эта культура пришла из дождливых лесов, и существуют “тайные” языки, созданные жрецами, и именно эти языки сохранились. У экпе есть свой язык, но совершенно очевидно, что в языке абакуа произошло много изменений. Например, бывает так, что люди из разных мест собираются в одном поселении, в Гаване или в Бразилии, или где-то еще, общаются и создают вместе что-то новое на основе того, что каждый из них принес из Африки. То есть в кубинском абакуа замешано много языков, и только 30% совпадают с языком Калабар. Нам удалось распознать особые термины, заимствованные из других языков. Проблема в том, что район Кросс-Ривер, регион юго-восточной Нигерии и юго-западного Камеруна отличаются огромным лингвистическим разнообразием, возможно, самым большим на планете. И даже сами лингвисты еще не справились с этими языками, т. е. они обладают далеко не полными знаниями. И в разрешении этих проблем, в том числе, заключалась моя экспедиция.

КД: В культурной традиции, в их взаимосвязи с лесом есть символы и важные образы.

АМ: Да, так и есть. Например, существует сообщество леопардов “Экпе” (“Ekpe”), община “Крокодилов”…

КД: Почему именно эти животные?

АМ: Это сильные, мощные существа. Например, леопард охотится ночью, он может видеть в темноте, а это за пределами физических возможностей подавляющего большинства людей. Поэтому считается, что у него магическое зрение, и его сила считается непознанной. В общине экпе есть старейшины, которые несут функции “полицейских” – организуют суды, ведут следствия, утверждают наказания. И много таких наказаний имеют отношение к охране земель и леса. Эта практика до сих пор существует в Нигерии, Камеруне, и многие люди приходят к таким советникам решать те или иные проблемы.

КД: Хорошо, ну а столетия назад у каждой общины были свои секретные долины в лесах – что-то вроде церквей…

АМ: Да, каждая община обладала своей секретной рощей, запрещенной для всех, кроме жреца, только у него была особая привилегия туда ходить.

КД: Как ты об этом узнал? Из песен?

АМ: Это было зафиксировано антропологами ранее и достаточно хорошо известно. У каждой лесной общины было животное-тотем, которое они не убивали и особенно почитали. Во время моей последней поездки в Нигерию старейшины одной общины рассказывали, как обезьянки играли с детьми, и никто не имел права их трогать.

И вот, из-за колонизации всё обернулось очень трагически для всего населения. Возникла угроза планирования семьи. Частью колониального плана была вырубка леса для торжества “цивилизации”. На моем сайте есть дополнительная информация о заповедных лесах Нигерии и о том, какую идею несли колонисты, осуществляя вырубку лесов, “даря Просвещение” людям, прикрываясь сладкими речами о том, что это и есть “Свет цивилизации”. Процесс так и не закончился и по сей день.

КД: Так что это за колонисты пришли? То есть, это были христиане, миссионеры, которые должны были обратить африканцев в христианство и включить их в цивилизацию?

АМ: Кстати,  жрецы экпе сами попросили их прийти, потому что они хотели научиться вести бизнес. А миссионеры прибыли и стали говорить про Бога, о существовании которого старейшины и так знали. Возникло настоящее непонимание того, что же миссионеры вообще собираются делать. На сегодняшний день в Нигерии наблюдается огромный подъём [харизматической секты – прим. ред.] “пятидесятников”, которые сильно атакуют традицию, да и вообще там есть много сил, которые так или иначе  противостоят коренной культуре.

КД: То есть, в Нигерии для сохранения религиозных традиций всё равно приходится их скрывать.

АМ: Да, они до сих пор там существуют, но всё меньше и меньше людей в них заинтересовано. Люди хотят “хип- хопиться”, хотят заработать денег, переезжают в город… и эти самые традиции, живой симбиоз с лесом, находятся под реальной угрозой полного исчезновения.

КД: Мы знаем много примеров в истории, когда “паразиты” (sic! – прим. ред.) приходили на континент в поиске минералов, нефти, за природными ресурсами. Строили трубопроводы на международные деньги, чтобы качать нефть ради прибыли… Давай послушаем еще что-нибудь из твоих записей с Кубы.

АМ: Красиво. Мы только что прослушали песню, посвященную Орише Осаин. Она была записана на Кубе,  в 1950х, [известным кубинским этнографом, писателем, исследователем и популяризатором афро-кубинского наследия (ссылка на вики, на русском) – прим. ред.] Lydia Cabrera.

Осаин – означает “божественный, излечивающий, владеющий медицинским искусством”. Это божество символизирует этноботанические знания, записанные африканцами для африканцев, и это до сих пор фрагментами существует в сегодняшних практиках. В данном случае речь идет о сказательной традиции йоруба из Юго-Западной Нигерии и республики Бенин. Это разговорный язык йоруба. Впрочем, каждая группа африканцев, прибывших в Америку – из Конго, Калабара и из других регионов – и сохранившая свои знания, обладает собственной версией этого “медицинского” божества, у всех свои варианты, удивительное разнообразие. Существует множество знаний об этих лесных, проверенных временем практиках, и потом всё это воспроизводится в музыке – в Бразилии, Венесуэле, и т.п. и т.д.

КД: И певец как бы называет имена растений? Как в аптеке? Вроде полки с травами?

АМ: Да, особенно в более поздних песнях. В конце передачи мы послушаем песню “El Yerbero” (“Травник”) в исполнении Celia Cruz, и затем можно пойти и купить травы из песни у продавца на улице или у садовника, и заодно узнать, как их использовать.

КД: Но как они смогли адаптировать свои знания к новой растительной среде после того, как их согнали в Америку?

АМ: Очень глубокий и хороший вопрос, боюсь, что не смогу на него полностью ответить. Но могу посоветовать книгу великой кубинской ученой Лидии Кабрера “Эль Монте”, что в переводе значит “Лес” (PDF, исп. ссылка) где она пишет о трех основных африканских подгруппах – центральной Африки, из Конго; калабарцы, или абакуа; и разговаривающие на йоруба люди из племени Ифа.

Африканцы как бы наделяли метафорическими образами растения, хотя их химические свойства на самом деле узнавали от американцев, помогавших им. И мне очень нравится рассказывать об этой истории взаимодействия народов.

КД: Аборигены знают больше о своей природе: какие растения хороши для тебя, какие ядовитые, что помогает, лечит тебя – в дождливых лесах в Африке, или даже вообще от Арктики до Амазонки. Коренные жители знают, что для них хорошо, что помогает, а что вредит, и эти знания они сохраняют в народных песнях и рассказах, передавая их следующим поколениям.

АМ: Да. Бытует мнение, что в африканской традиции в песнях все больше о религии, но я в них слышал очень много о знании, истории, о самоопределении, происхождении с континента, о медицинском искусстве, врачебных практиках, которые являются частью политических образований, таких как экпе.

КД: Утверждать, что все песни о религии – сильное упрощение. Там говорится о целой системе ценностей и знаний. Это настоящее погружение в культуру.
Я тут читал книгу, что ты дал мне, в которой рассказывалось о происхождении бытия: боги сошли с небес, и один из них был скульптором, он сделал первых людей из глины.

АМ: Обатала. Он создал людей, верховный Бог из традиции йоруба.

КД: Да, а затем боги, вместо того, чтобы вернуться обратно на небо, с которого они спустились, превратились в животных, утверждая свою связь с природой. Таким образом, боги – они же звери.

АМ: Да, в традиции африканцев, а особенно в той области, где мы работаем – Кросс-Ривер в Нигерии – существует система общин. Что вообще такое – община? Это сообщество людей и предков, они все вместе контактируют. Нет каких-то границ, всё общее.

КД: Ты уже в течение 20 лет работаешь над изучением этих столетних традиций и знаний, расскажи, пожалуйста, о своей работе.

АМ: Мы работаем с африканской диаспорой и занимаемся изучением разговорного языка йоруба. Люди йоруба очень организованные в отношении всего того, что касается популяризации своего языка, культуры и традиций. Другие народности также очень важны, но о них мне известно в меньшей степени. В основном именно они рассказывали мне об истории своей общины. С этими сведениями я поехал в Калабар в 2004 году, чтобы найти им подтверждение, узнать, насколько они точны.

КД: Очевидно, что уже не так просто покинуть Кубу и вернуться на родину. Все эти ребята на Кубе, как они контактируют с землей предков?

AM: Конечно, они осознают, что их родина в Африке.

КД: Но чисто физически там, на родине, их предки уже умерли…

АМ: Да, это долгая история. После ввоза плененных африканцев в 1800-х некоторые из них вернулись, например, из Бразилии в Лагоc. Есть и другие примеры, но в целом, конечно, это очень непросто – на всё нужны средства. Многие люди, кто вообще куда-то выезжает, отправляются в Европу, чтобы заработать денег и помочь своим семьям…

Я также пытаюсь  содействовать встречам кубинцев с жителями их покинутой родины. Например, в Бруклине в 2001 году было организовано собрание людей из Африканской Национальной Ассоциации, там были люди из Калабара и представители с Кубы. И вот, что интересно – кубинцы, нигерийцы, камерунцы не разговаривают на одном и том же колониальном языке. Нигерийцы говорят на английском, камерунцы – на французском и английском, кубинцы – на испанском. Они не могут разговаривать на каком-то универсальном повседневном языке, но могут общаться через некий “наследственный код”. Могут сказать какую-то ритуальную фразу и быть понятыми, могут играть на барабанах, кампанах, танцевать на маскарадах. А маскарадные костюмы, кстати, сделаны из природных материалов, взятых из леса, из шкур животных, и это тоже форма передачи смыслов. Всё очень символично. Эта такая форма “считывания”, таким образом ты можешь высказать свою мысль. Такие культурные фестивали помогают общаться, обучаться и делиться опытом.

КД: Где еще подобные встречи были после Нью-Йорка?

AM: Обонг – Король Калабара – приезжал в Мичиган в 2003 году, и мы организовывали там фестиваль. Затем в 2004 я ездил в Калабар, где был инициирован. Губернатор штата тогда оплатил проезд пары кубинцев, и там мы тоже сделали фестиваль. В 2007 в “Музее на набережной Бранли” в Париже, благодаря одному нашему хорошему другу, состоялась встреча между нигерийцами и кубинцами. Целых 4 дня представлений на сцене, историческое событие! Сейчас мы планируем сделать еще один фестиваль в Вашингтоне, (радиозапись этой передачи состоялась в 2011 году – прим. перев.) 28 ноября в 16-00 в музее Африканского Искусства.  Там будут выступления на сцене участников из Камеруна и Кубы.

Это все о шоу на сцене, но интересно то, что это не только устные предания. И африканцы, и кубинцы вели записи в 1850х – 60х и сохраняли рукописи, но доступны они только для своих, инициированных. Этих рукописей нет в библиотеках, ничего не печаталось. Вполне возможно, что все это что-то типа секретной письменной истории.

КД: Расскажи-ка про эти книги, как они хоть выглядят?

АМ: Это что-то вроде этаких Книг Легенд о создании Бытия, с красивыми записями от руки и изображениями костюмированных маскарадов, символическая система письменности из той местности Африки – “нсибиди”, кладезь информации. Ну и, конечно, этноботанические знания.

КД: И каждый продолжал труд предшественника?

AМ: Именно так, фрагмент за фрагментом, одно к другому. Так происходило и в африканской традиции в Центральном Конго. Благодаря этим находкам у нас появляется возможность вообще говорить о предколониальном периоде.

КД: Хорошо. Что-нибудь послушаем?

АМ: После мероприятия в Париже кубинцы выучили кое-какие песни африканцев. Некоторые кубинцы обосновались в Нью-Йорке, у них есть своя группа Enyenison Enkama, “Африка говорит”, Йенисон в переводе значит Африка. Запись 2009 года, которую мы послушаем, отражает взаимодействие между африканцами и кубинцами.

Небольшой бонус - почти полный альбом этого проекта (щелкните, чтобы отобразить)

АМ: “Нери” – это песня о всемогущей воде. Мы уже рассказывали о лесе в Кросс-Ривер, там много воды и мангровых деревьев. Согласно поверьям кубинцев и западных африканцев, в местности под названием Усугаре несколько веков назад принцесса вошла в воду и нашла важный инструмент, и он стал фундаментальным элементом для основания общества леопарда “экпе”.

Т.е. эта песня тоже некий способ записи истории, ведь мы теперь знаем о происхождении экпе. В настоящее время эта местность называется полуостров Бакасси – сначала эта территория была нигерийской, а затем ее отдали Камеруну. За нее велась нешуточная борьба из-за нефтяных месторождений. Это место – секретное для людей традиции, а теперь оно под угрозой уничтожения из-за притязаний военных и нефтедобытчиков.

КД: Да, это нефтедобывающая индустрия, которая распространяется на целый регион. Нефть отвозят на побережье, чтобы залить в танкеры и отправить в разные точки мира. И, конечно же, регулярно происходят разливы нефти, пожары с человеческими жертвами. Сложился ужасающий образ компаний, а люди вынуждены проживать в границах этого индустриального комплекса.

АМ: И при этом очень много нелегальной деятельности. Множество больших кораблей приходят из Китая, Японии, рыболовецкие сейнеры.

КД: Гринпис рассказывал об этом, вы можете почитать на сайте. Люди приплывают на кораблях, ловят рыбу, живут на кораблях как на островах многие годы. Это своего рода пиратское занятие, а по сути – кража. Да и в случае с нефтью – это же паразитизм, корпоративная колонизация! Как доказывает твоя работа, многие годы у капитала существовал карт-бланш на то, чтобы высасывать из Африки буквально все: рабов в прошлом, в настоящем – минералы, пальмовое масло, нефть все подряд. Африку опустошают.

Давай вернемся к обсуждению традиции “обожествления воды”. Ты мне рассказывал, что когда появилась работорговля, люди стали покидать свои жилища у мангровых деревьев у воды, и стали уходить в лес.

AM: Более того есть люди, и я с ними общаюсь, которые живут в лесных массивах, на холмах, в вулканических регионах. В традиции вообще есть поверье, что вода и некоторые земли – это секретные сакральные места. Люди верят, что их предки живут в воде. И это не поклонение воде. Это своего рода проявление уважения и почтения, признание силы окружающей среды. Люди живут в лесу, а кругом ходят леопарды, и ты опасаешься, ты вынужден уважать эту силу. И крокодилы в реках – это очень страшно, они по-настоящему опасны. Африканцы жили в этом мире многие века,  и это было частью их жизненного цикла.

КД: В Арктике тебе следует знать, что ожидать от полярного медведя, вдоль реки Амазонки нужно опасаться пираний и змей. Это действительно особые навыки, природа очень непростая, а люди, которые эти знания переняли, уже понимают,  куда не следует ходить, какое дерево не нужно рубить.

АМ: Вдобавок, люди из общины похоронены в земле, из которой произрастает урожай. И становится очевидной взаимосвязь людей с плодородием земли, с предками… я даже думаю, что все это связано с религией в меньшей степени, но больше с жизненным процессом, с законами окружающей среды. И все эти знания вместе с людьми пришли в Америку и сохранились, несмотря на сопротивление со стороны местной общественности, например, в кондоминиумах Бразилии. Культы вуду, почитание Чанго в Тринидаде, абакуа, Пало Монте из Конго и так далее. Они все увековечиваются там.

У меня есть надежда, и этому посвящена моя шестая работа, выстроить взаимоотношения с защитников по окружающей среде, с учеными, которые зачастую не имеют представления обо всех этих сообществах и системах, чтобы помочь коллегам работать с общинами в Африке. Иногда специалисты не понимают, почему к ним подходят местные и запрещают входить в лес. Поэтому культурные фестивали, которые я намереваюсь устраивать в регионах Африки, нужны для того, чтобы вернуть людей из диаспоры обратно на родину для обмена знаниями.

КД: Теперь география твоего изучения национального наследия вышла за рамки одного материка, историко-национальные границы стали шире. Для того, чтобы контактировать с людьми ради сохранения природы тебе нужно обладать знаниями, понимать правила, действующие в каждой конкретной местности.

АМ: Да, поэтому в моей работе описывается, как защитники окружающей среды могут сегодня использовать этот феномен, когда люди являются неотъемлемой частью леса. Очень важно работать с людьми и объяснять, как сохранение лесов необходимо для них самих, для их детей и внуков.

АМ: Итак, это была песня “Jaguey” Arsenio Rodriguez,1953. Семья Арсенио прибыла в Матансас из Конго. Хагвей – это секретное дерево, и в песне говорится о том, что прежде чем срубить дерево, нужно выяснить, живет ли в нем дух. Нужно спрашивать разрешение у этого дерева. Это один из многочисленных примеров песен жителей Латинской Америки с африканскими корнями.

КД: Да, к сожалению, в коммерческих целях рубят драгоценные породы эбеновых деревьев в Камеруне, их становится всё меньше и меньше. А между тем, без них нельзя сделать кларнеты, грифы для дорогих гитар. Этой породы на Земле осталось очень мало. Более того, не всегда сразу понятно, насколько качественное сырье можно получить из конкретного дерева, это можно выяснить только после того, как его срубят. Все музыкальные компании и сами музыканты прекрасно понимают это и постоянно говорят о необходимости защиты этих ценных лесов, об обеспечении приемлемых условий их существования. Думаю, что знание о лесе, о деревьях также включает понимание всей эко-системы в целом, где это дерево вырастет, а где нет. Ты же не можешь сделать свою плантацию и вырастить эбеновое дерево, где душе будет угодно! Они же не растут, как зерновые, а только в специальном месте, на большом расстоянии друг от друга. Также и с махагоновыми деревьями в Бразилии, они же не растут в скоплениях наподобие сосен. Одно дерево стоит десятки тысяч долларов, и их просто крадут из леса, как если бы они были из золота. У тебя же на сайте были выложены фотографии загрузки грузовиков, вывозящих эти деревья. Работы по заготовке леса, увы, идут полным ходом.

АМ: Да, много нелегальных лесозаготовок проходят как раз в Кросс-Ривер, я знаю, о чем говорю. Я лично знаю людей, которые работают над этой проблемой. Полагаю, что в этом регионе находится где-то 3% тропического леса от всего леса Нигерии. И только одна местность “Роща Очун” охраняется ЮНЕСКО . Австрийский художник Сюзанна Венгер (Susanne Wenger) создала стены и статуи, которые как бы преграждают путь тем, кто пришел рубить этот лес. Так что международное вмешательство в любом его проявлении очень важно, вопрос лишь в том, какой выбрать способ и форму. Сюзанна выбрала форму искусства, и это сработало.

КД: Проблемой также являются гидроэлектростанции. Люди строят гигантские дамбы и водохранилища, вырубая для этого лес и уничтожая жилища людей, привлекая нищее местное население на свои плантации с пальмовыми деревьями… И сегодня мы переживаем пик эксплуатации природных богатств. Спасибо, Айвор, мы будем с нетерпением ждать новостей о твоей работе. Спасибо, что пришел к нам.

АМ: Напоследок послушаем Celia Cruz, ее песню о растениях, в которой она поёт о травах, продающихся на улицах, что является обычной практикой в общине в Америке. Песня о травах и знаниях.

 

В студии был Айвор Миллер – специалист по афро-кубинской традиции, старший научный сотрудник в Смитсоновском музее Африканского искусства.

---