Перевод с испанского: Алла Зайцева (с) 2017, специально для "Сальса по-русски". Любые цитаты или перепечатка перевода возможна только с личного разрешения переводчика, с указанием активной ссылки на эту публикацию.
Нижеприведенный материал взят из десятой главы книги «Сальсология», написанной почившим ныне университетским преподавателем и музыкальным исследователем, Верноном Боггсом. Он построен на диалоге с радио-знаменитостью Диком «Рикардо» Шугаром, который с 1944 года вел интенсивную работу по популяризации латиноамериканской музыки в Нью-Йорке. Таким образом, ему удалось не только стать эпицентром одного большого эксперимента, но и так же собрать в течение всей своей радийной жизни одну из самых огромных и богатейших коллекций дисков, история которой получила очень неожиданный финал.
Многие вопросы – например, причины, по которым в течение 40х и 50х годов возросло количество евреев и итальянцев среди слушателей латиноамериканской музыки, – находят ответ в этом интервью. Поэтому мы и включили его в эту статью, что бы не допустить размывания этой ценной информации.
В целом, нам остается только отметить, что материал был собран с большой долей скрупулёзности, дабы не потерялась ни малейшая деталь. (H. L.)
По книге Вернона Боггса «Сальсология. Афрокубинская музыка и Эволюция сальсы в Нью-Йорке» (Vernon W. Boggs «Salsiology. Afrocuban Music and the Evolution of Salsa in Newy York City»)
Интервьюер: Мне хотелось бы начать с того момента, когда вы увлеклись музыкой и, если возможно, расскажите об этом в хронологическом порядке.
Дик «Рикардо» Шугар: в 1944 или 1945, я не помню точно в каком именно году это было, я начал работать для WEVD[ref]WEVD – американская радиостанция, начавшая свое вещание в 1927 году, организованная Социалистической партией Америки, подробнее на английском в википедии[/ref], которая в то время стала AM/FM-станцией для иноязычных слушателей. В то время самым большим аэропортом Нью-Йорка был “La Guardia”, он открывал двери города народу Пуэрто-Рико, чтобы его граждане могли приезжать сюда жить и работать, обеспечивая себе лучшее будущее. Естественно, по прибытию многие хотели играть и слушать привычные для себя музыку и программы в эфире, которые в большом количестве были на их родине, в Пуэрто-Рико. Вследствие этого появились испанские музыкальные программы на WEVD.
В это время я был программным директором, и мне приходилось иметь дело с их музыкальными программами, помогать искать записи их музыки, разъяснять написанное, и так далее. К тому же я выпускал их программы в эфир – все это и привело к тому, что я влюбился в эту музыку. Я продолжал слушать ее и все больше увлекался музыкой Пуэрто-Рико. И по мере того, как они делали свои еженедельные или ежедневные программы, все больше понимал, что если бы эта музыка была сыграна американским «диск-жокеем» – а ведь тогда еще не было программ латиноамериканской музыки, сделанных американскими «диск-жокеями» – это бы имело очень, очень большой успех.
С этой мыслью, я пошел к генеральному директору и спросил, можно ли мне сделать шоу с латиноамериканским «диск-жокеем» в эфире на английском языке. Но тут же получил отказ. Короче говоря, я еще несколько раз обращался к нему с этим в течение года, пока он, наконец, не согласился дать мне час один раз в неделю. Но с условием, что я сам буду заботиться о том, что бы продать программу спонсорам.
Так и начала свое существование программа, которую я тогда назвал «Tico Tico Time» (“Время Тико Тико”). На самом деле, это была дань благодарности «Дискам Тико[ref]Tico – звукозаписывающая компания[/ref]» поскольку они были единственной в Нью-Йорке звукозаписывающей компанией, работавшей с таким латиноамериканскими музыкантами, как Тито Родригес, Тито Пуэнте, Мачито и Джо Локо, которые по праву считались первыми в этом бизнесе. Я ставил диски и придавал большое значение формированию аудитории, несмотря на то, что понимал, что часа в неделю для этого недостаточно. Но я все же выходил в эфир и вскоре нашел двух спонсоров для программы. Я был сильно удивлен.
Я больше думал о станции, чем о поисках спонсоров. Но мы провели следующие 4 или 5 лет, выходя в эфир по часу в неделю, затем сделали эфиры по полчаса в день и, наконец, довели регулярность до одного часа ежедневно. Уже ближе к 1952 году, я хотел, чтобы станция уступила мне время в расписании в начале ночи, так как чувствовал, что теряю огромный сегмент аудитории. Люди, которые уходили на дневную работу, не могли слушать латиноамериканское шоу. Но боссы были против этой идеи, и я стал искать другую станцию.
Я нашел WAAT, радиостанцию АМ-диапазона с 13ю каналами – они согласились дать мне место в вечернее время в промежутке между 20:00 и 21:00 часами при условии, что я приведу своих собственных спонсоров и сделаю свой пакет программ. Я принял вызов. Открыл рекламное агентство, сделал шоу, привел спонсоров и, разумеется, вышел в вечернем эфире WAAT.
Естественно, из WEVD меня немедленно уволили. Я не возражал, ведь это был мой личный выбор. С момента, как я стал работать на WAAT, я выходил в эфир каждый вечер с 20:00 до 21:00 часов, продлив затем время программы сначала до 22:00, а затем уже и до 23:00. Вот так, в течение всех этих лет, я был первым, кто связал воедино на радио оркестры, их музыку, аудиторию и спонсоров. Я пытаюсь пояснять даты – как ты знаешь – сама музыка и аудитория изменилась. Тогда были испаноговорящие слушатели, хотевшие научиться английскому языку, и обширная группа евреев и итальянцев, любящих популярную танцевальную музыку, ставшая моей самой большой аудиторией. Таким образом, я соединил часть испаноязычной, часть еврейской и часть итальянской аудитории, тех, кто хотел слушать музыку, исполнять ее, танцевать и ходить в разные клубы, где была бы возможность всем этим заниматься.
В течение всех этих лет мы упорно работали, чтобы стать самой крупной радиопрограммой. И мы стали ею, для этого нам понадобилось около 20 лет эфира. Симфони Сид (Symphony Sid), который тогда был джазовым «диск-жокееем», пришел к выводу, что это я приносил пользу все это время, а он должен был делать то же самое. Так что он начал тоже играть латиноамериканскую музыку в своей ночной программе, которая шла с полуночи до 5 утра. Мы мирно «враждовали» до тех пор, пока не решили работать вместе. Мы начали делать совместные проекты. Это очень красивая и долгая история. Конечно, я отвечал за продвижение большинства оркестров, которые приходили за эти годы (а их был легион!), за выпуск их дисков, рост их популярности, и так далее.
Первый слева – Федерико Пагани,
в центре – Тито Родригес и рядом с ним – Sr. Maxwell Hyman,
собственник Палладиума, и другие.
Фото взято из книги «Сальсалогия».
– Можете назвать какие-нибудь из этих групп?
– Да, пожалуйста. Был Джо Куба и были Братья Леброн. Был… О, Боже! Их было много! Жаль, сейчас уже многие забылись. Но, разумеется, всегда во главе были Тито Родригес, Тито Пуэнте и Мачито. К несчастью, Тито Родригес скоропостижно скончался в конце 60х если не ошибаюсь, и оставил своей смертью пустоту, по глубине равную глубине интереса к его музыке. Но были и те, кто пришел с ним: Эдди Пальмери, Чарли Пальмери. О! Дорогой! Как я уже говорил, хотел бы вспомнить их всех, но, к сожалению, не могу. Не могу вспомнить их.
– Были ли какие-то связи с Палладиумом?
– О, да! Конечно!
– Не могли бы вы рассказать мне что-нибудь об этом?
– Я анонсировал Палладиум в своих передачах потому, что он считался Домом латиноамериканской музыки в 50х-60х годах, так что они тоже считаются спонсорами моего шоу на радио. Но я когда-то раньше был конферансье в их шоу, делал сольные выступления, и у меня сложились дружеские отношения с владельцем Палладиума, Sr. Maxwell Hyman, которые сохранились на все время существования клуба, вплоть до закрытия. Разумеется, эта дружеская связь нашла отражение и в моих передачах.
– Итак, что вы можете мне сказать о дате? Я бы хотел уточнить дату, когда закрылся Палладиум.
– Вероятнее всего, в начале 70х. Я думаю… Думаю где-то около 1971 года. Моя память снова меня подводит. Я должен посмотреть в моих записях, чтобы проверить… Но все же, думаю, это было где-то в 71-м.
– Очень хорошо. Я спрашиваю потому, что мне казалось, что это было около 1965 или 1966.
– Когда все закончилось?
– Когда все закончилось. Я помню, его лишили лицензии на продажу алкоголя.
– А может, ты и прав. Это вполне могло быть раньше. Со своей программой «Шоу Дика «Рикардо» Шугара» я был в эфире с 1957 по 1672 года. К этому времени я почувствовал, что латиноамериканская музыка существенно изменилась. Это был уже конец 60-х и начало 70-х, пришла рок-музыка, она стала сенсацией и захватила весь рынок. Этому способствовал и тот факт, что многие из звукозаписывающих компаний привносили рок-звучание в латиноамериканскую музыку, что мне очень сильно не нравилось. Я наслаждался чистым латиноамериканским звучанием – Пуэрто-Рико, Доминиканская республика, Куба… Я обожал это звучание, и я хотел ставить именно эти оркестры.
У меня не было желания ставить группу, которая могла бы быть воспринята наполовину как рок и наполовину как латино. Так что я начал чувствовать, что модная музыка уже не отвечает моим вкусам. Я старался оставаться с другой музыкой – той, которая мне нравилась – но звукозаписывающие компании выдавали продукт, который лучше продавался и, естественно, стало больше «лэтин-рока», как они это называли. Было “бугалу”, и оно звучало для меня как раз не слишком интересно для меня. В то же время, я чувствовал, что устареваю. В общем, это было самое подходящее время для ухода, без ущерба для своего имени и репутации.
– Вы должны были покупать пластинки на свои собственные средства?
– О, нет, нет! Звукозаписывающие компании были счастливы их дарить, многие из них давали мне пластинки, и я играл наравне с другими испаноязычными радиостанциями. Мы делали их более успешными, потому что если музыка нам нравилась, мы делали так, что это нравилось и аудитории. Мы проигрывали их достаточно часто для того, чтобы они стали популярными. Так что нет, я никогда не покупал пластинки.
– Хмм… это может стать одним из самых грандиозных споров. Есть ряд «диск-жокеев», играющих популярную музыку или сальсу, если вы…
– Хочешь сказать, «сегодня»?
– Да, сегодня они говорят, что лейблы отправляют материалы одним «диск-жокеям» и не отправляют другим.
– У меня никогда не было таких проблем. Единственная проблема, которая была у нас и, несомненно, у большинства других «диск-жокеев» испанскоязычных радиостанций, вроде Сида, заключалась в том, кто станет первым. Кто выпустит музыку в эфир первым? Вот это была единственная проблема. Но с ней сталкивались все. Если пластинку приносили мне, и я выходил в эфир в ровно 20:00, так же приносили пластинку и Сиду, к началу его эфира в полночь. И тогда Сид грустил, так как я оказывался первым. Это была единственная проблема. Они снабжали нас всеми пластинками. По сути, мы передаривали музыку нашей аудитории, чтобы конкурировать, и им это нравилось.
– Да, понимаю. А была у вас какая-нибудь связь с «Убийцей» Джо Пиро (Killer Joe Piro)?
– Да, разумеется. Джо был конферансье в “Палладиуме”, мы были друзьями. Я приглашал его в свои программы много раз, и мы брали интервью у разных людей. Я продвигал “Палладиум” и, следовательно, и его имя.
– Были ли еще какие-то места, которые вы продвигали?
– О! Господи! Да их была целая куча! В то время было огромное количество клубов, маленьких и больших. Было… О! Много, много клубов в пяти районах Большого Яблока и, разумеется, я не помню их все. Но было несколько маленьких латино-клубов, которые открывались и играли латиноамериканскую музыку по пятницам, субботам и воскресеньям. Мы продвигали их в нашей программе.
– Так вы думаете, что для популяризации латиноамериканской музыки обязательно нужен был англоязычный «диск-жокей» на радио? Ее популярность нельзя было обеспечить иначе?
– Никак иначе. Ведь иначе люди бы слушали лишь музыку. Они бы потеряли интерес, не понимая того, что мы рассказывали об артистах, о музыке, о местах, где можно ее послушать. Наши слушатели были рождены в США. Они хотели слушать кого-то, кто мог бы рассказывать им обо всем это на английском. Иными словами, это было бы похоже на телевизор с выключенным звуком. Они бы слушали испаноязычные программы и наслаждались музыкой, но на этом бы все и заканчивалось. Наоборот, американский «диск-жокей» давал возможность быть сопричастными к музыке. Это было то, что приводило американцев в “Палладиум”, в клубы и, в конце концов, все мы («диск-жокеи») тоже там выступали, и они хотели прийти посмотреть на нас. Я думаю, мы сильно способствовали интересу людей к этой музыке.
– Я понимаю. Вы думаете, ваша работа по популяризации музыки была по достоинству оценена? Или все забыто?
– Я предпочитаю думать, что это было оценено. Скажу, почему. Сегодня, куда бы я ни ехал, от Нью-Йорка до Флориды, мне встречаются люди лет сорока и даже слегка за 50, и когда они слышат мое имя, они говорят: «Я слышал одного «диск-жокея», которого звали Дик «Рикардо» Шугар. Ты с ним как-то связан?» И, разумеется, когда я отвечаю: «Да, это я», они меня сердечно благодарят и очень счастливы поговорить со мной. В те дни они ходили в школу – они выросли на этой музыке.
– Как вы думаете, музыка, диск-жокеи или индустрия изменились ли к сегодня по сравнению с тем, что было?
– Несомненно. Думаю, что сейчас уже гораздо меньше звукозаписывающих компаний. Большая часть из них уже сошла с дистанции, потому что их формат сменила другая музыка. Я думаю, что первое и второе поколение латиноамериканцев в этой стране, кто меня слушал, и даже третье поколение уже выросли, у них другие интересы. Молодежь сегодня не интересуется этим стилем, ну, разве что совсем не значительная ее часть. Их гораздо больше занимает музыка нового типа, многовариантная, не только рок, но и диско.
Музыка эволюционировала. Я думаю, что колесо истории крутится, и все, что есть сегодня, не имеет такого большого распространения среди латиноамериканцев в Соединенных Штатах, какое было у радиопередач в прошлом. Те, кто еще живут здесь и все еще говорят по-испански, слушают испаноязычные станции. Но поколение помоложе, по большей части, будет слушать американские станции. Они родились здесь, учились и встали на ноги, их образ мышления больше сформирован культурой США, нежели Пуэрто-Рико, Доминиканской Республики или Кубы, или любой другой страны, где находятся их корни.
– Вы все еще слушаете музыку?
– Я ее проигрываю дома время от времени, для своего удовольствия, но не слушаю вплотную – честно говоря, времени нет. Теперь она раскидана по разным радиостанциям. Если бы было что-то на постоянной основе, я бы мог послушать эти передачи, но я достиг того возраста, когда мне более интересны ток-шоу.
– Что стало с вашей коллекцией дисков? Ведь она сама по себе является историческим источником.
– Я ее продал молодому латиноамериканцу по его просьбе – на самом деле, он меня больше года обхаживал, упрашивая продать ее. Он хотел делать свою программу. Я продал ему всю свою фонотеку. Что с ней случилось? Я, правда, не знаю.
– Это был парень с WBAI? Nando Alvaricci?
– Да, именно этот человек. Нандо. И он все еще должен мне денег. Действительно, должен, но так и продолжает, не заплатив мне.
– (улыбаясь) Здорово! Невероятно! Полагаю, что и так отнял у Вас достаточно много времени, но мне было приятно услышать Ваши воспоминания.
– Спасибо и тебе и, надеюсь, смогу и в дальнейшем прояснить некоторые интересные моменты.
– Будем ждать. Давайте посмотрим, что скажут наши читатели.
– Очень надеюсь, что мы будем поддерживать связь, и мне бы хотелось увидеть эту книгу.
– Спасибо большое!
– Спасибо, и до скорого!
Все права принадлежат автору
“Латиноамериканское Наследие”
источник: http://www.herencialatina.com/Sugar_Dick/Dick_Ricardo_Sugar.htm
