Чано – Pasión de Rumbero

По улицам Нью-Йорка широкой рекой стремился людской поток. Для Чано этот мир был настолько чужд, что он с нетерпением ждал возвращения домой. Лавина воспоминаний обрушилась на него: Рита, его близкая подруга, старый солар в районе Ла Палома, бар в Сан-Исидро… Гавана, где рассвет заставал его врасплох, выколачивающим румбу из видавшей виды барной стойки. Тоска по родине расставляла для муньянги[mfn]Muñanga (de la potencia abakuá Efori Muñanga Ekoe) – член ложи абакуа Эфори Муньянга Экое[/mfn] Чано свои сети. Вот уже несколько дней предчувствие чего-то плохого одолевало его. Быть может, это смерть? Он плотно сжал пухлые губы и покачал головой, отгоняя дурные мысли. Вскоре вновь продолжил путь в надежде потеряться в белизне вечера, столь же ускользающей, как и его душа.

Главы жизни

Музыка тамбора зажигала в его глазах необъяснимый огонь, заставляла кровь в венах бежать быстрее, и в то же время была словно бальзам на сердце. Лусиано «Чано» Посо родился 7 января 1915 года. Его жизнь была полна мучений по многим причинам. Несчастное детство, исправительный дом – самое страшное наказание… И женщины, бросившие его: блудницы, проститутки, мимолётные увлечения на одну ночь. Каждая неудача ожесточала его, будила злость, ведь в глубине души он был всего лишь беззащитным ребёнком.

Чано – не только виртуозный мастер перкуссии. Уже в подростковом возрасте он зарекомендовал себя как исключительно талантливый танцор. Его абсолютное чувство ритма и музыкальность нашли своё воплощение в танце. Чано был ведущим танцором в ряде компарс: «El Barracón», «La Mexicana», «La Colombiana Moderna», «La Sultana» и «La Jardinera». На одной из старых фотографий он запечатлён в рядах «Los Dandys» со своей неизменной спутницей, Ритой.

В качестве композитора Чано оставил большое творческое наследие: «Timbero, la timba es mía», «Bien, bien, bien», «Muna Sangafimba», «GuabinaYerabo», «Nagüe», «Rumba en swing», «Guachi guaro», «Tin Tin Deo», «Por qué tu sufres», «Pin Pin cayó Berlín…»  Главной композицией «Congo Pantera», знаменитого шоу в кабаре «Тропикана», была тема «Parampampín» за авторством Чано Посо.

Свои первые творения он записал совместно с Леонардо Тимором для лейбла RCA Víctor; «Loló, loló», «La rumba y la guerra», «Quintero mayor» и «El Vendedor de aves». На пластинке были композиции его авторства, а также произведения других исполнителей и музыкальных коллективов. Среди них – «Machito»[mfn]Francisco Raúl Gutiérrez Grillo «Machito» (1909-1984) – кубинский музыкант и вокалист, сыгравший основополагающую роль в истории и создании афро-кубинского джаза.[/mfn], «Batamú» и оркестр Тито Родригеса[mfn]Pablo Francisco Rodríguez Lozada (Tito Rodríguez) (1923-1973) – пуэрториканский автор и исполнитель.[/mfn].

В 1947 году Чано Посо выпустил со звукозаписывающей компанией Spanish Music Center (SMC) сборник композиций «Ritmo Afrocubano 1, 2, 3 y 4». Это были первые коммерческие записи различных стилей румбы и произведений абакуа. В работе над альбомом принимали участие: певец Мигелито Вальдес[mfn]Miguel Ángel Eugenio Lázaro Zacarías Izquierdo Valdés Hernández (Migelito Valdés, “Мистер Бабалу”) (1912-1978) – кубинский вокалист, исполнявший болеро, кубинский сон и гуарачу. [/mfn], конгеро Карлос Видаль[mfn]Carlos Vidal Bolado (1914-1996) – кубинский музыкант, конгеро, входил в состав оркестра «Machito y sus Afrocubanos»[/mfn], тресеро Арсенио Родригес[mfn]Ignacio de Loyola Rodríguez Scull (Arsenio Rodríguez) (1911-1970) – кубинский композитор и тресеро.[/mfn] и его брат Кике, а также Хосе Мангуаль[mfn]José Mandual (1924-1998) – пуэрториканский музыкант-перкуссионист, бонгосеро.[/mfn].

Беседа с Петроной

Наш разговор с младшей сестрой Чано состоялся в один из вечеров. Воздух был наполнен тяжелой тропической влагой. Покачиваясь в старом кресле, она поведала о своём брате.

Наша семья родом из Ведадо. Там буквально всё дышит румбой. Я помню Чано играющим на барабане во время праздников вместе с братом Андресом: один был за тумбадорой, а другой исполнял партию кинто. Мне тяжело говорить о Чано. Когда к нам домой приезжал Диззи Гиллеспи, я целую неделю чувствовала себя плохо, грустные воспоминания вновь и вновь всплывали в памяти. Смерть Чано стала ударом для нашего отца, ведь он потерял любимого сына.

Брат был неудержимым непоседой. Мы с ним росли в районе, где часто случались драки. Бабушке не нравились компании, с которыми Лусиано проводил время, поэтому однажды она отправила его в исправительный дом. Чано же сочинил десиму и прислал ей эти стихи, написанные на обёрточной бумаге:

Теперь, когда ты получила
Письмо с острога моего,
Ты в сердце сохрани его,
Ты сбереги, пока есть силы.
Судьба не позволяет мне
Свободой наслаждаться вволю,
И если из друзей кто вскоре
Придёт и спросит: “Жив-здоров?”
Ответь ему без лишних слов:
“В тюрьме он нынче, в Гуанахае”.

В исправительном доме Чано провёл три года. После он устроился на работу к Орнедо,  политическому деятелю. Чем только мой брат не занимался у него на службе… Так было вплоть до того момента, когда владелец радиостанции «Cadena Azul» велел разыскать Чано, потому что его порекомендовала Рита Монтанер. Я тогда была совсем маленькой. Помню, как она однажды пришла в наш дом, и я буквально оторопела: она была ослепительно красива.

Из всех песен Чано больше всего мне по душе «Manteca». Раньше я не решалась слушать её, думала, что не смогу вынести столько боли, но потом послушала, и она мне понравилась. Это самая известная его композиция. До сих пор есть оркестры, которые исполняют её в США.

Рита, ключевая фигура

Писатель Альдо Мартинес Мало[mfn]Aldo Martínez Malo (1932-2001) – кубинский журналист, литературный критик, писатель.[/mfn] гордился своей дружбой с Ритой Монтанер, «Единственной». Он говорил о ней с благоговением, показывая личные вещи артистки, хранящиеся в доме в Пинар-дель-Рио. Альдо рассказывал:

Первая встреча певицы и тамбореро произошла, когда он выступал на подмостках. Она изумилась: «Слушай, негрито, а кто ты такой?» Он ей ответил: «Чистильщик обуви». «Пойдём со мной, тебя должен услышать Амадо[mfn]Amado Trinidad Velazco (1893-1955) – директор радиовещательной компании «Radio Habana Cuba (RHC Cadena Azul)»[/mfn]…» И вот так Чано, в чем был (а одет он был не лучшим образом), появился на радиостанции «RHC Cadena Azul» и предстал перед директором. Вне всяких сомнений, моя подруга Рита превосходно разбиралась в том, что по-настоящему было ценно и достойно внимания. Она представила молодого человека Амадо. Он окинул взглядом внешний вид Чано и оценил то, как изо всех сил его расхваливала певица. И промолвил: «Девочка, опять ты со своими фантазиями». Но потом, когда этот гуахиро услышал Чано во время концерта, он воскликнул: «Что за артист! Что за артист!»

Впоследствии Чано возглавил оркестр «Conjunto Azul» RHC (Radio Habana Cuba – примеч. пер.), и Амадо был настолько доволен, что подарил тамбореро красный “кадиллак”. Чано действительно преобразился, Рита принимала во всём этом непосредственное участие. «Ла Уника» посвятила ему композиции «Blen, blen, blen», «Boco-Boco», «Zarabanda», «Langosta viva» и «Ampára­me». Он ей – своё произведение «Galán…»

В 1944 году они дали совместные сольные концерты на радиостанции «Mil Diez». В том же году, в Пинар-дель-Рио, принимали участие в празднике, посвящённом композитору Марии Матильде Алеа[mfn]María Matilde Alea Fernández (1918-2006) – кубинская пианистка и композитор.[/mfn]. А до этого выступили в театре «Аида» с сольным концертом афрокубинской музыки.

В 1945 году оба участвовали в балетной постановке хореографа Серхио Орта «Rebambaramba en el trópico». После отъезда Чано в США, они вновь встретились в Нью-Йорке, в 1948 году, в Испанском театре, где выступала Рита. То была, скорее всего, их последняя встреча. Я всегда говорил, что она стала ключевой фигурой в жизни Чано, музыкального гения, подобного Бенни Морэ.

Особый дар

Тамбореро Пабло Ареналь продолжал свой рассказ, силясь отыскать воспоминания в дебрях своей памяти:

Мы подружились с Чано ещё мальчишками.  Он жил в соларе «Эль Паломар», у них было две комнаты в деревянном доме. Это было где-то в 1933. Он и его семья остро нуждались во многом, ситуация тогда была не из лучших.

Чано был непоседой. Когда дело доходило до танцев, ему не было равных. В 1935 году мы встретились на железнодорожной станции в Сантьяго-де-Куба, где устроили настоящую румбу. Я начал играть, а он танцевать. Тут же присоединился хор. Каждый раз приходило всё больше и больше людей.

Помню один забавный случай. Чано всегда танцевал в альпагатас. Однажды, в пылу танца у него слетела с ноги одна туфля. Представьте себе, как все смеялись. Какой-то хорошо одетый господин подошёл к нам и дал двадцать песо, чтобы мы разделили эту сумму на двоих. Но так как мой друг нуждался в деньгах больше, свою долю я уступил ему.

С Чано мы выступали неоднократно. В последний раз это было на супер-шоу «Congo Pantera», в «Тропикане». Его подруга Рита всегда поддерживала Чано. Она открыла для него мир этого известного кабаре, где играли многие тамбореро. По такому случаю был создан нашумевший спектакль.  Мы с крон деревьев направляли звук тумбадорас на сцену.

Потом Чано уехал в Нью-Йорк. Мне рассказывали, что он хотел добиться большего, но чернокожим там было несладко… не говоря уже о том, что Чано продолжал частенько бывать в дурной компании. Он танцевал под свою излюбленную композицию «Manteca», когда пуля сразила его наповал. На Кубе были великие румберос, великие перкуссионисты. Я могу гордиться тем, что слышал и видел лучших из лучших. И всё же, у Чано был особый дар, который отличал его от всех остальных.

Встреча Чано с Гиллеспи

Перед Чано предстал Нью-Йорк: город, где небоскрёбы будто касаются вершины мира. Он бродил по шумным улицам, по чёрному кварталу Гарлема. Выступал на разных сценах с парой танцоров-румберос, Качей Мартинес и Пепе Бекке. Работал с группой Мачито и танцовщицей Катерин Дунхан. Наконец, Марио Бауса отрекомендовал его в оркестр Диззи Гиллеспи. Маршалл Стернс в своей книге «История джаза» так описывает артиста:

Мощное и основополагающее влияние афро-кубинской музыки на джаз, в особенности на «боп», достигло своей кульминации зимой 1947 года, когда директор музыкальной группы Диззи Гиллеспи пригласил кубинского тамбореро Чано Посо выступить на концерте в Таун-Холле. Поддерживаемый молодой и дерзкой группой медных духовых, в центре сцены, склоненный Посо бил в многоголосый барабан-конгу своими покрытыми волдырями мозолистыми руками… Публика в течение получаса благоговейно молчала, пока Чано пел на западноафриканском диалекте, повышая голос от шёпота до крика, вновь и вновь возвращаясь к началу. Гиллеспи говорил о нём: «Это самый великий тамбореро, которого я слышал в своей жизни».

Посо отправился в Нью-Йорк по настоянию Мигелито Вальдеса «Мистера Бабалу». В действительности же ему очень не хотелось уезжать из своей родной Гаваны. Но Мигелито уговорил его, посулив выгодные контракты.

Начиная с 1940 года, целая волна кубинских музыкантов хлынула в США, где росла мода на латиноамериканские ритмы.  Джаз-фьюжн и афро-кубинская музыка. Времена всеобщего помешательства на музыке Мачито и его оркестра с гениальными аранжировками Марио Бауса, ведущего трубача группы.

Чано и Гиллеспи выступили на сцене Карнеги-Холла, с успехом исполнив «Afro-Cuban Drum Suite», и завоевали любовь публики ставшими ныне уже классическими композициями «Manteca», «Tin Tin Deo» и «Algo bueno». С оркестром Диззи кубинский тамбореро добился невероятного успеха в Европе.

Поверженный бог

Словно в прозрачных водах озера он мог созерцать свою жизнь и даже заточать в темницу свои многократно разбитые мечты. В Нью-Йорке, который Чано исколесил вдоль и поперёк в поисках славы, он понимал, что в хождении от одного театра к другому, от концерта к концерту, от записи к записи, в стремительном бое барабанов, в африканских словах и фразах, в самой лучшей музыке, – всё теряло смысл. Чано, величайший тамбореро за всю музыкальную историю Кубы, приближался к последнему своему часу.

3 декабря 1948 года в кафе «Рио» было совершено нападение на Чано. Он упал замертво от первой же пули меткого стрелка. Но, несмотря на это, Эусебио Муньос в ярости выстрелил несколько раз в бездыханное тело музыканта на глазах семи десятков ошеломлённых посетителей кафе.

Несколькими часами позже, Чано в последний раз явил миру красоту своего грубоватого лица. На церемонии прощания присутствовали самые близкие друзья, его жена танцовщица Каридад Мартинес «Кача», музыканты, восхищавшиеся его музыкой…

Пресса сообщала, что всего за несколько дней до трагического события артист находился в Нью-Йорке после триумфального турне по южным штатам Северной Америки. Вне всяких сомнений, он был самым притягательным музыкантом в оркестре Гиллеспи.

В одном из гастрольных городов Чано покинул боп-группу и решил вернуться. Несмотря на свою известность, он на собственной шкуре ощутил груз расизма и социального неравенства. В планах у Чано было дебютное выступление в театре «Странд» на Бродвее, шли разговоры о съёмках фильма, в котором ему предстояло исполнить главную роль.

Еще одно свидетельство трагедии

Смерть известного румберо потрясла мир. Говорили, что причиной всему были долги. Однако в каблуке его левого ботинка обнаружили полторы тысячи долларов. Другие уверяли, что это была кара некого божества, которому музыкант пообещал свой барабан, но обещания не выполнил. Среди множества версий и предположений появилась и такая: причиной убийства была любовная месть. Один человек, который повстречался мне однажды в баррио Хесус Мария, рассказал:

“Чано всегда жил на краю пропасти. Наркотики отняли у него жизнь. В тот день он отправился на поиски «дури» (исп. «caballo» – название героина на сленге – примеч. пер.), потому что она была ему нужна. Укололся, но захотелось большего. Тогда он решил раздобыть ещё, во что бы то ни стало. Пошёл сыр-бор. Чано выхватил нож и понадеялся на него. Ну, а потом пули. Бин-бан-бин-бан… Знаю, что тот, который его убил, умер не своей смертью спустя годы. Жизнь берёт своё, рано или поздно, всё расставляя по местам”.

Послесловие

Вклад Чано Посо в афро-кубинский джаз, или «кубоп», был невероятно весомым. В 1949 году Мигелито Вадьдес со своим оркестром записал множество композиций для лейбла “SMC”. Среди тех произведений было и гуагуанко под названием «Чано Посо», автором которого, как говорят, стал кубинский певец и мастер игры на тумбадоре Карлос Видаль Борладо. Композиция была исполнена на похоронах Чано в Нью-Йорке и в Гаване, куда был перевезён его прах. Известный конгеро вдохновил также многих других композиторов, посвятивших ему свои произведения.

Бенни Морэ упоминает о нём в «Rumberos de Ayer», Каликсто Кайява – в «Chano en Belén». В 1977 году, во время поездки Диззи Гиллеспи в Гавану, музыкант Давид Амрам представил публике композицию-посвящение кубинскому тамбореро «Memorian to Chano Pozo». В 1987 году режиссёр Ребека Чавес сняла документальный фильм «В поисках Чано Посо» («Buscando a Chano Pozo»). Другая документальная лента, «Чано Посо, чёрная легенда»), за авторством Илеаны Родригес Пелегрин, была удостоена наград на многих фестивалях.В исполнении талантливого Йарольди Абреу музыка Чано звучит в анимационном художественном фильме «Чико и Рита», созданном Фернандо Труеба и Хавьером Марискалем. Эта «история любви» пианиста и певицы, которая разворачивается в 1940 году в Гаване. В основе своей фильм был снят в столичной Школе кинематографии Сан-Антонио де лос Баньос.

Дополнительные материалы