Тито пронзил Чарли Палмьери острым взглядом. Грузный пианист только что закончил свой третий альбом чаранги. Чарли отхлебнул из стакана виски с содовой и запыхтел сигаретой. Двое мужчин сидели в баре в паре кварталов от «Палладиума». Он только что сказал Тито, что обдумывает кое-что поменять, заменив скрипки на тромбоны. «Сейчас всех интересует рок, твист и всякие шумное дерьмо,» — пожаловался он.
Эдди, младший брат Чарли, был популярен со своим новым звучанием, который достиг масштабов помешательства среди юных латиносов Нью-Йорка. В его чарангах использовались тромбоны, перкуссия, фортепиано и кубинская флейта. Молодые перспективные музыканты валили толпой на эти новые дерзкие звуки.
Эдди
Оркестр свихнувшихся ревущих слонов
Эдди Палмьери родился в Испанском Гарлеме в 1936 году. К оркестру своего дяди он присоединился в возрасте 13 лет, заняв место за тимбалес. Но как только ему исполнилось 15, он пересел за фортепиано. Старший брат, Чарли, был ориентирован больше на классику. Его уроки фортепиано начались, когда ему было семь лет, он обучался в той же школе, что и Тито Пуэнте — в Джульярде. Музыкальная школа Джульярда располагалась на 120 Клэрмонт Авеню, в в Морнингсайд-Хайтс в Манхэттене, ныне там Манхэттенская музыкальная школа. С 16 лет он играл уже профессионально.
Чарли
— Вы должны отмудохать Эдди, связав ему руки и упрятав в шкаф, и может быть тогда он не устроил бы весь этот гавённый шум, — так отреагировал Тито Пуэнте на слова Чарли. Затем он расхохотался. Оба музыканта выпили еще по несколько глотков.
Чарли тоже смеялся.
— Черт, кто бы это сделал… Нынешняя молодежь уже не такая, как мы. Все куда-то спешат.
— Знаю, эти ребята думают, что они все на свете знают, и просто хотят выскочить из кустов. Чарли, я хочу сохранить оркестр. Я не готов его кинуть. У нас — у тебя и у меня — осталось еще много музыки, понимаешь.
Чарли снова рассмеялся.
— Ты меня знаешь. Я всегда тяготею к звуку хорошей музыки.
Чарли Палмьери и его «Duboney Orchestra» записали последнюю чарангу в 1963 году. На пластинке был заголовок: «Salsa Na’Ma». Спустя много лет и Тито, и Чарли осознали, что таким образом они ненароком вошли в длительную фазу «сальсы». Что же до Тито и Чарли, то это было похоже на «эпоху румбы» 1930-х. Тито был морально готов справиться с новой волной. Он часто признавался в личных беседах с близкими друзьями, что разочарован в том направлении, которое принимает развитие афро-кубинской музыки. Тем не менее, он был готов принять вызов и креативить на всю катушку, пробовать новые идеи и даже побарахтаться в современном звучании — даже если он чувствовал, что все это подрывает оригинальную концепцию.
Мытарство наркомана (от автора)
Я был уволен из армии в сентябре 1963 года. По возвращении в Нью-Йорк, я воссоединился со своей женой Лоррейн Монтенегро. Сегодня она работает администратором некоммерческой организации «Союз родителей Бронкса». Мой сын Джоуи родился в феврале. Мой другой сын, Эрик, родился в 1965 году, в том же году, когда мы с Лоррейн развелись.
Я оказался в больнице с несколькими приступами панической атаки. Думаю, это была депрессия. Тито и Чарли часто навещали меня в госпитале и поддерживали. Как бы я не ценил их помощь, я все же подсел на наркотики. Моя привычка стала меня пожирать. В поисках денег на дозу я продал свою первую коллекцию записей.
После развода все стало гораздо хуже. Мое бедственное положение разделили Хосе «Чео» Фелисиано и Исмаэль Ривера. Мы часто делились друг с другом колёсами, которые смогли заполучить. Время от времени я работал в Швейном квартале в Манхэттене, однако мой интерес к музыке не ослабевал. Моя мать была убита горем из-за моей зависимости. Она испробовала все, чтобы избавить меня от этой привычки. Я переехал жить к ней в Бронкс. Для нее это было сложное время, но она никогда оставляла меня.
Мудрые слова Мачито, произносимые им всякий раз, когда мы сталкивались, были простыми и грубыми: «Deja esa mierda ya!» («Брось уже это дерьмо!») Он всегда поощрял меня, чтобы я прекратил наркоманить и привел свою жизнь в порядок. Дик «Рикардо» Шугар однажды пришел в музыкальный магазин на Проспект Авеню «Casa Alegre» в Бронксе и без обиняков сказал мне: «Это дерьмо тебя убьет».
Ол Сантьяго, владелец «Casa Alegre», дал мне работу в магазине пластинок, когда я пошел по программе реабилитации наркоманов в 1968 году. Он знал меня как своего соседа по району и протянул руку помощи. Именно тогда, когда я стоял за прилавком магазина, я повстречал Арсенио Родригеса. Рэй Барретто часто приходил поболтать, и много других музыкантов.
Во время наркотических мытарств моя дружба с Тито стала сильнее. Чарли, Джимми и я стали приятелями. Они откровенничали и делились своими историями похождений с Тито и мной, а также с другими музыкантами, во время регулярных посиделок в магазине пластинок и книг «Casa Latina» в Эль Баррио, на 116-й стрит, неподалеку от Лексингтон-авеню.
Когда я повстречал Тито на танцевальной вечеринке, он повторил слова Дика «Рикардо» Шугар:
«Ты убиваешь себя, мужик!»
И это почти произошло. Тито тогда часто играл концерты во дворце Хантс-Пойнт, на афише также значилось имя Мачито и его оркестра…
Во время одного из визитов в клинику наркотической детоксикации я встретился с д-ром Амольдо Мора, психиатром. Он заинтересовался моим случаем, и с этого момента все стало меняться. Д-р Мора участвовал в метадоновой программе восстановления наркоманов. Мой разум начал постепенно проясняться. Дружба с Тито и его близким кругом друзей продолжала расти.
Я был в состоянии поддерживать с ним контакт посредством телефонных звонков, хотя ему постоянно приходилось менять свой номер, чтобы бегать от женщин, с которыми флиртовал. Чарли всегда хихикал на тему того, как часто приходилось записывать новый телефонный номер Тито: «Можно полностью заполнить записную книжку номерами Тито», — шутил он.
