¡Cuba RebelióN!: Музыка гаванского подполья

Андеграунд и государство

Термин «андеграунд» предполагает некоторую неоднозначность. И если в Cuba Rebelión под ним понимается противостояние андеграунда и режима, то Szemere (2001) обозначает отношение андеграундной культуры к государству в социалистической Венгрии такими словами, как «неподчинение», «силовые методы» и «принуждение». Но учитывая точку зрения de Kloet на цензуру как форму диалектики, в контексте позднего социалистического государства сложно поддерживать бинарный взгляд на неё с позиции или доминирования, или сопротивления. Особенно это касается хип-хопа, который разделяет значительную часть идеологических взглядов Кубинской революции (Baker, 2011).

Тактика недопущения в СМИ может разделять артистов и государство, андеграундная музыка зависит от властей в плане идеологического обоснования. Так было в бывшем СССР и странах советского блока, где частичный распад андеграундной рок-сцены, сопровождавший падение социализма в стране, иллюстрирует отношения «символического неравенства» (Cushman, 1995), в которых андеграунд объединяется с государством (Szemere, 2001; de Kloet, 2003). Большинство кубинских андеграундных артистов выступает на государственных площадках, коммерческих (клубы) или некоммерческих (например, La Madriguera или Parque Almendares), и обычно пользуется оборудованием, которое также принадлежит государству. Ведущие андеграундные группы, такие как Escape (рок) и Anónimo Consejo (рэп), работают на государственные музыкальные агентства. Что примечательно, многие являются членами Asociación Hermanos Saíz (AHS) и таким образом связаны с головной организацией – Unión de Jóvenes Comunistas (UJC).

AHS – отличительная черта андеграундной музыкальной сцены в Гаване: про-правительственная организация играет определённую и существенную роль в поддержке андеграундной культуры. В Гаване андеграунд не просто находится в оппозиции к государству, он также указывает на альтернативные тенденции в госаппарате и их связь с критическими (и в то же время часто идеологически сочувствующими) голосами вне его. Это противоречие усилилось после создания Agencia Cubana de Rap (ACR) в 2002 году, спровоцировав раскол между коммерчески ориентированным агентством и некоммерческим, альтернативным AHS. Таким образом, коммерческая и андеграундная идеологии в хоп-хопе закрепились за разными про-правительственными организациями, а их представители иногда конфликтуют.

La Madriguera

Предельная площадь, занимаемая андеграундной музыкой, ограничивается штаб-квартирой отделения AHS в Гаване, которая находится в «La Madriguera». Оно сыграло значительную роль в поддержке андеграундной культуры в период серьезной коммерциализации поп-музыки в городе. Слышать такую острую социальную критику на рэп-концерте в подконтрольной государству La Madriguera – это как воочию увидеть сложные, противоречивые и символичные отношения между андеграундной музыкой и доминирующей культурной средой.

Я был впечатлён уровнем свободы действий, допустимым для андеграундных музыкантов в La Madriguera, и всеми способами старался выяснить, каким образом такие спорные слова и действия были разрешены на подконтрольной государству сценической площадке.

Моему пониманию способствовали интервью с несколькими работавшими в La Madriguera агентами, которые сами вышли из музыкальной среды.

Williams Figueredo был рэп-агентом в штаб-квартире AHS в Гаване c 2002 по 2005, а после вёл радиопрограмму «La Esquina de Rap». Он называл себя fajao con la espada en la mano (борцом с мечом в руках): чтобы создать медиа-пространство для андеграундных рэперов на радио, он боролся с консерватизмом СМИ, а также с руководством AHS, которое располагалось в Pabellón Cuba. Он защищал андеграундных рэперов и ругался с руководством, пока его предложения не принимались. Он настолько сжился с La Madriguera, что даже иногда там ночевал. «Это моё место, и я буду его защищать», – сказал он мне. И если это место создавалось в соответствии с общегосударственным курсом в сфере культуры, то проекты, которые там проводились, были, по мнению Figueredo, по большей части независимыми и сделали его настоящим домом для андеграундной культуры.

Jorge Enrique Rodríguez пришёл на смену Figueredo в La Madriguera. Он проводил различие между гаванским отделением AHS и головной организацией, обвиняя последнюю в том, что она стала слишком близка с властями, что она теперь скорее госструктура, нежели ассоциация, которой должна быть. Он критиковал национальное руководство за отказ от хип-хоп фестиваля в 2005 году и за более значимую неспособность понять хип-хоп. В то же время он гордился, что La Madriguera – «настоящее» хип-хоп место, где культура поддерживается должным образом.

Таким образом, он работал как на AHS, так и независимо от неё. Он воспринимал La Madriguera как «свою территорию» и место, где он мог воплотить в жизнь свои идеи, держась на расстоянии от головной организации. Его гордость за свой «дом» зеркально отражалась в критике ACR за организацию peñas (встреч с фанатами) на более эксклюзивных (коммерческих) площадках. Для него La Madriguera – настоящее андеграундное место, несмотря на связь с UJS.

В интервью Laura García[ref]Я очень благодарен Laura García за то, что она щедро поделилась этим интервью со мной.[/ref] рок-агент Carlos Michael Hernández, также известный как El Puro (он появляется и в Cuba Rebelión), не раз подчёркивал личную привязанность к гаванской штаб-квартире AHS. Он начал ходить на концерты в La Madriguera, когда был молодым, а позже стал там работать. Он со своими коллегами по работе боролся с пренебрежением со стороны национальной AHS и UJS, которые на год закрывали площадку, а также с попытками перенести гаванскую штаб-квартиру AHS ради какого-то культурного проекта. Он сказал García:

Мы любим это место, у нас есть чувство сопричастности с ним, мы пытаемся бороться за него, потому что понимаем, что оно значит для альтернативного движения города.

Если La Madriguera – это альтернативное место, как заявляют эти агенты, то альтернативное чему? Другим ветвям власти, таким как другие культурные институты или СМИ. В рамках государства нет противоречий в идее альтернативного места, только если мы рассматриваем государство как единое целое, что достаточно проблематично на Кубе. Культурная политика может быть разной не только в разных госучреждениях, но и внутри одного и того же учреждения.

Все эти агенты AHS полагали, что гаванское отделение отстаивало андеграунд перед головной организацией с её пренебрежительным отношением и недопониманием в адрес такой музыки. Они видели AHS чемпионом альтернативной, любительской и массовой культуры на фоне быстро коммерциализирующейся культурной сцены, но в то же время представляли отношения La Madriguera с головной AHS примерно в таком же свете. И если AHS – это альтернативное лицо кубинской культурной политики, то La Madriguera – альтернативное лицо AHS.

Осторожно, двери открываются

Такие локации, как La Madriguera, Almendares и Casa de la Cultura в Аламаре – это маленькие госучреждения, которые играют в некотором роде андеграундную роль в сфере кубинской культуры и предоставляют возможность для регулярных выступлений неформальным музыкантам, отчасти потому, что работающие там агенты сами тесно связаны с андеграундной сценой.

Применяемая культурная политика часто зависит от конкретного места проведения мероприятия и от работающих там чиновников. «Борьба против режима» делает раздробленность госучреждений не такой явной, а это значит, что пока андеграундные артисты борются за возможность выступать на одной площадке, на другой им протягивают руку помощи. И как промоушен относится к определённому месту, так и цензура: иногда всё сводится просто к поиску другой площадки, с более благосклонным ответственным за проведение мероприятия лицом.

Таким образом, представленный выше фуколдианский сценарий, где артисты контролируют себя и друг друга, уравновешивается значительной свободой для самопродвижения в рамках государства. Если особый интерес к нарушению невидимой и постоянно меняющейся границы приводит к применению цензуры, то передача контроля низкопоставленным чиновникам означает, что личные знакомства, вкусы и симпатии – и даже материальное вознаграждение – идут в ход, гарантируя, что, если где-то закрылась одна дверь, то где-то открылась другая, и что андеграундная сцена продолжает успешно процветать в Гаване.

Альянсы

Между высшими кругами власти и андеграундными артистами лежат несколько уровней бюрократической структуры, что чрезмерно упрощает любую попытку свести эти отношения к формуле «музыканты против режима». Государственная культурная политика может фильтроваться сначала в национальном AHS, дальше в La Madriguera, а после и самими артистами. И на каждой стадии есть потенциальная возможность как для сотрудничества, так и для конфликта. Aldo Rodríguez говорил Laura García, что у него хорошие отношения с AHS:

Они – часть госструктуры, которая находится сверху, но чиновники, работающие непосредственно с нами, действительно хорошо к нам относились.

В ответ на вопрос о новом главе AHS он сказал:

Мне всё равно. Для меня они все одинаковые, потому что мы с ними не контактируем напрямую и не ведём никаких дел. Мы непосредственно работаем сотрудниками нижнего звена, агентами, дизайнерами, и т.д.

(García Freyre, 2009)

Как писал Haraszti (1988):

В наших глазах государство предстаёт не монолитным сводом правил, а скорее разветвлённой сетью лоббирующих групп. Мы играем с ней, мы знаем, как её использовать, и у нас есть как союзники, так и противники в управлении.

Aldo в Cuba Rebelión заявляет, что если бы он был президентом, то снова бы открыл La Madriguera (фильм снимался в тот год, когда эта площадка была закрыта), на что зрители реагируют с одобрением. Чувство принадлежности к этому месту разделяют и многие хип-хопперы. Персонализация культурной политики и лояльные чиновники на местах означают, что музыканты не обязательно руководствуются цинизмом при взаимодействии с госучреждениями.

Если альянсы создаются на нижних уровнях, обычно с каким-то конкретным чиновником, конфликты могут возникать на более высоких ступенях бюрократической иерархии: все агенты La Madriguera говорили о трудностях с национальным AHS, а в трейлере Cuba Rebelión Carlos «El Puro» выражает своё сочувствие артистам по поводу цензуры словами: «Нам тоже приходится иметь с этим дело».

Тем не менее, взаимоотношения андеграундной культуры с AHS не совсем гладкие: в интервью Carlos «El Puro» поделился с Laura García, что, пока он боролся с отсутствием внимания со стороны властей к андеграундной музыке, ему также приходилось самому подвергать цензуре наиболее радикально настроенных артистов (в частности PPR), чтобы был хоть какой-то шанс удержать на плаву La Madriguera.

Люди, работающие на AHS, оказываются таким образом в неоднозначном положении меж двух огней, вставая то на сторону музыкантов, но на сторону высших кругов власти. Мы можем рассматривать отношения андеграундной музыкальной сцены, La Madriguera и национальной AHS как диаграмму Венна, на которой цели всех групп пересекаются, но не совпадают. Все группы не только борются друг с другом, но и взаимодействуют. А андеграундные музыканты одновременно получают поддержку, игнорируются и подвергаются цензуре со стороны государства.

Революция – это андеграунд

Существование андеграундной сцены может быть свидетельством пропасти между государством и обществом, но также это служит определённой характеристикой самого кубинского государства. С одной стороны, андеграундная музыка как часть теневой экономики (Henken, 2005) свидетельствует о нестыковках и различиях в структуре государства. С другой – из-за своих революционных взглядов и враждебных отношений с США кубинское государство само по себе может рассматриваться в общемировом масштабе как андеграундное.

Этот факт отчасти может объяснить, почему на Кубе для андеграундной культуры предоставляется такое большое пространство. Термин «андеграунд» тесно связан с самыми важными в государственной идеологии Кубы понятиями: «сопротивление» и «революция». Как одобрительно отмечал Фидель (Ignacio Ramonet, 2008):

Радикальные революционные партии появляются в андеграундной среде.

Между тем, этот термин необязательно стоит особняком от революции и даже попадает в рамки государства.

В этом и заключается незамеченная создателями ирония фильма Flattraqs: его заглавная песня («Cuba Rebelión» в исполнении Escape) вряд ли может олицетворять идеологическую оппозицию революционному проекту, если её исполняет группа, работающая на государство и чьё творчество освещается в таких СМИ, как газета Juventud Rebelde (бунтующая молодёжь) и Tele Rebelde.

Впечатляет момент в трейлере фильма, когда песня Escape начинается после слов Gorki Águíla: «Я никогда не соглашусь с дерьмовой идеологией этой страны». Этот переход предполагает неразрывную связь между словами Gorki и песней Escape, обязательство бороться с режимом. И всё-таки это очень ироничный момент, учитывая, что сопротивление – это идеология страны.

Таким образом, между неприятием PPR и сопротивлением Escape лежит огромная пропасть. Лидер группы Escape Alejandro Padrón заявил, что не собирается ввязываться в неприятности из-за текстов песен:

Это всё вопрос интерпретации. Я настаиваю, что в песнях говорится о том, что кубинцы устали от североамериканской блокады и что её законов, стимулирующих нелегальную иммиграцию… Мы такие же патриоты, как все.

(Vicent, 2005).

Бунтующий язык андеграундной музыки – это и революционный язык кубинского государства. Эта неоднозначность идёт на пользу многим музыкантам, позволяя им работать как в рамках официальных правил, так и нарушая их. Об этом свидетельствует пример Escape, которые появляются в фильме о музыкантах, «борющихся с режимом», и в то же время получают одобрение от государства в виде членства в эксклюзивном Cuban Rock Agency. В этом случае на уровне общения и на уровне организационных структур многие андеграундные музыканты одновременно взаимодействуют с государством и противостоят ему.

Вся жизнь – андеграунд

Андеграунд также обеспечивается в практическом плане социалистическим государством, и речь не только о сценических площадках и оборудовании. Социалистические системы исключают большинство андеграундных музыкантов из формальных экономических структур путём строгих профессиональных ограничений, но в то же время создают условия для их творческой активности (Cushman, 1995). Хорошая система социального обеспечения, бесплатная медицина и образование, а также пособия на предметы первой необходимости снижают финансовое давление, таким образом позволяя людям сосредоточится на карьере андеграундных музыкантов. Бытовые моменты не отвлекают артистов, так как государственные пособия позволяют им полностью сосредоточится на музыке и на своей субкультуре, что вызовет зависть у многих андеграундных музыкантов в капиталистическом мире (Szemere, 2001). Как сказал Ariel Fernández, один из создателей хип-хоп сцены в Гаване, в апреле 2008 в Lehigh University:

Мы были молодыми чернокожими людьми, которые пытаются сделать что-то хорошее со своей жизнью, пытаются занять себя, потому что нам на Кубе не нужно было оплачивать счета.

Многие кубинские хип-хопперы, перебравшиеся в последние годы заграницу, осознали, что экономическая необходимость в капиталистических странах сама по себе уже ограничение творческой активности и отражает недостаток личностной свободы как результата вновь приобретённых политических прав после падения коммунизма в Восточной Европе и Советском Союзе (Cushman, 1995). Так как рынок – мощная контролирующая сила, а «большая часть цензуры носит экономический характер, заставляя людей работать полный день, чтобы себя обеспечить, и мешая им свободно творить, не говоря уже о приобретении аппаратуры и сценических площадках» (цитата D. Marsh в издании Cloonan, 2003), то в этом свете социалистическое государство Куба создаёт относительно рабочий климат для андеграундной музыки.

Одного взгляда на эти символичные отношения между массовой и андеграундной культурой достаточно, чтобы понять их взаимозависимость как пример того, каким образом сопротивление или критика служат усилению власти государства, которое предпочитает взаимодействие замалчиванию (Loomba, 1998; Žižek, 2007). В соответствии с этим структуралистским взглядом, государства создают пространство для несогласных в рамках своего само-узаконивания: андеграунд тогда понимается скорее как функция государства, необходимая для непрерывного усиления последнего, нежели свидетельство истинного соперничества.

Я, однако, склоняюсь к менее всеобъемлющему подходу и рассматриваю процветание андеграунда как свидетельство ограниченности и несовершенности государственной власти на Кубе и как результат различия и противоречивости мнений, составляющих часть кубинской социальной, политической и культурной обстановки. И если оправдания «мерами предосторожности» банальны, то их всё равно недостаточно, так как они ставят агентства слишком высоко в политической иерархии.

Политический контроль сосредоточен на СМИ и больших сценических площадках, отдавая небольшие сцены в зону ответственности мелких чиновников, которые часто являются представителями подконтрольных им площадок, а не безликими бюрократами. В La Madriguera отсутствию внимания со стороны властей противостоят те музыкальные агенты, которые представляют интересы и государства, и андеграунда и которые упорно создают пространство для музыки в зоне влияния государства, пытаясь соблюсти баланс между чрезмерным контролем со стороны властей и недостаточным финансированием. Они более открыты «неудобному» рэпу, чем, например, национальный AHS или ACR. Таким неоднозначным коллективам, как La Comisión Depuradora и Clan Completo, которые бойкотировало ACR, они позволяли проводить концерты в 2007, через два года после того, как головная организация прекратила финансировать ежегодный рэп-фестиваль. Если поддержку андеграунда со стороны властей на примере культурной политики можно проанализировать через призму взглядов, изложенных у Žižek, то активность промежуточных звеньев указывает скорее на проницаемость границ между обществом и государством.

Злой реггетон

Учитывая сотрудничество хип-хопа и государства в идеологическом и практическом планах, реггетон может неожиданно стать той сферой, где в понятие андеграунд вкладывается больше противостояния, хотя это музыкальное направление, как это ни парадоксально, носит абсолютно аполитичный характер.

Андеграундный реггетон со своим стремлением к удовольствиям и материальным благам занимает значительно более враждебную позицию по отношению к официальной социалистической идеологии, чем тот же рэп. Поэтому такие артисты, как Elvis Manuel и El Micha, хоть их и не заставляли молчать, не получали той официальной поддержки , которая была у многих рэперов и рокеров. В 2007-2008 годах для них не было возможностей рекламировать себя по радио, не было концертов андеграундного реггетона в La Madriguera, не было интервью в журналах, не было возможности зарубежных выступлений через AHS. И хотя разговоры о сопротивлении более характерны для рэпа и рока, чем для реггетона, именно последний из всех трёх жанров был исключён из гаванского отделения AHS и именно у него нет профильного музыкального агентства.

В отношениях реггетонеро и государства не так много от характерной для рэпа и рока официальной идеологии противостояния или от их рабочей идеологии переговоров и подчинённости. Это, скорее, состояние невовлечённости: El Micha заявлял:

Мои песни говорят о том, чем живет молодежь, без влезания в политику и тому подобное, потому что это не имеет ко мне никакого отношения.

(Israel, 2009)

Реггетонеро обычно ограничиваются переговорами с коммерческими музыкальными площадками. Бóльшая заинтересованность кубинских чиновников в сфере культуры в реггетоне по сравнению с рэпом (что доходчиво объяснил мне Fernando Rojas) подтверждает мысли Žižek о том, что такое замалчивание и удаление с политической арены – более оппозиционно и более тревожно для государства, чем критический диалог. И всё же вездесущность музыки Elvis Manuel в 2007 году было громким напоминанием об ограниченности власти государства, которое не может больше контролировать распространение записанной музыки, даже того жанра, который расстраивает кубинское культурное руководство.