Иларио Гонсалес
Иларио Гонсалес (1920 – 1996 гг.) — креол. Креол, который со времени первой же своей творческой попытки всегда думал о креольском; креол, мучительно ищущий самого себя в пределах своей собственной стихии. Обладая угловатым и ясным стилем, являясь врагом всякого бесполезного усложнения, очень требовательный к самому себе, этот композитор занимает по отношению к фольклору диаметрально противоположную позицию по сравнению с большинством fкомпозиторов, использующих его. Темы, мелодии Гонсалеса не интересуют. Он ищет в фольклоре элементы стиля, даже формы. Настойчивый ритм конги диктует ему три обладающих крепкой формой «Прелюдии». Простейшие вариации, предназначенные для исполнения на улице (типа «Миндаля»), он находит возможным писать в классической форме. Непрерывное движение дансона двадцатилетней давности заставляет его думать о Бахе. Небольшой состав некоторых народных оркестров (флейта, кларнет, рожок, скрипка, контрабас, фортепьяно и литавры) вызывает у него в памяти камерный стиль XVIII века. Со свойственным лишь ему «видением» афрокубинских ритмов, не прибегая к каким-либо цитатам, он написал первую и четвертую ¡части «Сонаты» ля минор для фортепьяно (1942), в целом производящей очень сильное впечатление. Мы могли бы .утверждать, что все творческие усилия Иларио Гонсалеса направлены к одному идеалу — осуществить своим собственным творчеством знаменитую «boulade»1boulade (фр.) — остроумный выпад. Эйтора Вилы-Лобоса: «Фольклор — это я».
Молодого композитора прельщает не фольклор сам по себе, а то оплодотворяющее воздействие, которое обусловливается его присутствием в атмосфере; его пыльцой, рассеянной в воздухе. Симптоматично, что Гонсалес потратил много усилий для того, чтобы определить, почему Равель оказывается столь французским, а Барток столь венгерским в произведениях, лишенных всякого местного характера. Принимая творчество Катурлы на той стадии, на которой его развитие приостановилось, то есть его наиболее индивидуальные произведения, он обращает внимание только на влияние, которое могут иметь эти произведения на его собственный темперамент. Именно с этого момента он начинает думать о возможности «кубинского характера» (cubanidad). Его письмо — обычно диссонирующее и жесткое, но оно всегда напоминает тропики. Выбирая интервалы по своему собственному усмотрению (как и Катурла), он добивается звучаний, напоминающих звучания традиционных инструментов креольской музыки. Он принимает небольшие формы, созданные кубинскими композиторами XIX века, осознавая их связь с классическими истоками. Он мечтает об основательно построенной музыке, которая содержала бы лирические ценности, поддающиеся воспроизведению в окружающей среде. Он не избегает некоторых общих мест кубинской музыки, справедливо полагая, что некоторые из них питают, в конце концов, хорошие стили. Он знает, что общие места, будучи извлеченными на поверхность и перенесенными в высшую сферу, могут внезапно ослепить нас блеском. Иларио Гонсалес — первый кубинский композитор XX века, заинтересовавшийся всем тем, что его современники квалифицируют как «плохую музыку», не давая себе труда разобраться в ней. Он вносит смятение в чистые души, показывая им, что какая-нибудь уличная румба содержит темы классического характера.
«Многие серьезные композиторы, — утверждает он иногда, — не совсем понимают, насколько хороша может быть иногда плохая музыка».
Он стремится воссоздать жанры острова на свой манер. Форма не является для него препятствием на пути к достижению этой цели. Наоборот. Он заметил, что в дансоне, конге и соне соблюдаются известные структурные закономерности, связанные с повторением и повторяющимися периодами, что представляет собой проявление коллективной интуиции. Следовательно, если народ ощущает потребность в [музыкальной] форме, какой бы элементарной она ни была, то художник, вышедший из народа, с полным основанием может поднять эти зачаточные формы на более высокий уровень или даже сопоставить их с великими классическими формами. Этим устремлениям отвечают его «Три прелюдии в духе конги» (1938), «Соната ля минор» (1942), «Концертино ре минор для гобоя, фагота, альта и фортепьяно» (1944).
Враг всякой суровости, Иларио Гонсалес не сдерживает своего лиризма. Хотя он и не питает доверия к легкому пути, он допускает пение, когда оно вырастает из внутренней потребности высказаться. Отсюда довольно большое количество написанных им мелодий для голоса и фортепьяно: «Две песни» (1938), «Три песни об Антонио Мачадо»2Мачадо, Антонио (1875-1939) — выдающийся испанский поэт, один из лучших лирических поэтов «поколения 1898 года». (1939), «Песни о «Радости и бегстве» на текст Эмилио Бальягаса (1939), «Первая сюита на темы кубинских песен» (1940), «Вторая сюита «а темы кубинских песен» (1943). Он сделал переложение «Первой сюиты» для сопрано и камерного оркестра.
Для оркестра он написал «Фантазию» и «Скерцо» (1945). Он оркестровал также (1943) свои «Два танца» для фортепьяно: «Празднество» и «Танец печальной негритянки» (1938). В настоящее время он работает над партитурой балета «Ромео и Джульетта», персонажи которого те же, что и изображенные на коробках с гаванскими сигарами: Генри Клей, Фонсека, добрый негр, Панч, Флор Фина, Король мира, Ромео и Джульетта.
- 1boulade (фр.) — остроумный выпад.
- 2Мачадо, Антонио (1875-1939) — выдающийся испанский поэт, один из лучших лирических поэтов «поколения 1898 года».
