В тесном, темном зале маленького клуба разноцветные кругляшки лампочек медленно плыли по макушкам танцующих людей. Невообразимая духота вышибала пот из разгоряченных тел, слипшихся друг с другом в ритме кубинских мелодий. У барной стойки, прислонившись к ней спиной, стояла девушка с большими и влажными от чувств глазами. В ее голове плавали смутные обрывки испанских песен, полбокала местной мадеры и какие-то фрагменты занятий кубинским соном. Она очень, очень любила кубинский сон. Эта незатейливая музыка ввергала ее в остолбенение, и каждая клеточка ее измученной души начинала рыдать.
К сожалению, кубинский сон был настоящим испытанием для мужчин. Как оказалось, им было гораздо проще выделывать сложнейшие коленца, вращаться волчком и перепрыгивать через самих себя. Попасть в ритм сона было уделом лишь очень немногих, и эти немногие и были главной целью девочки у бара. Она коршуном высматривала несчастных, и готова была броситься к ним при первых же звуках тумбао, вцепиться и не отпускать, и плакать, плакать, содрогаясь от раздирающей сердце непонятной любви.
Другой проблемой кубинского сона была его нехватка на танцах. Ввиду того, что танцпол стремительно пустел при звуках сона, ди-джеи ставили его редко, и только когда им самим хотелось потанцевать. Но чаще всего сон вообще не звучал на вечеринках, что приводило девочку в сильнейшую ярость. После каждой такой «бессонной» вечеринки она влетала домой, словно фурия, и первым делом включала на ноутбуке «Сиерра маэстра» — песню под названием «Сон для тебя». И только спустя несколько ее прогонов успокаивалась, и ярость уходила прочь, словно отлив океана.
— Хэй, чего не танцуешь? — потное лицо Павлика потно улыбалось ей прямо в лоб. А, Павлик… Он хорошо танцует, но никак не может в соне вступить правильно. Девочке не нравился этот Павлик. Она состроила недовольную гримаску и щелкнула веером. Павлик растворился в душном воздухе, оставив после себя потный дух.
Павлик, Павлик… Сколько же вас, Павликов, нескладных, немузыкальных любителей колченогих фигур, любующихся собой! Девочка тяжко вздохнула, и в ее вздохе было столько скорби, что, казалось, ее горесть дошла до ди-джея, возвышавшегося на постаменте с аппаратурой. Тот тоже как-то странно вздохнул, и его наушники погрустнели от внезапно нахлынувшей меланхолии.
И на танцпол ворвалась она — царица всех сладких мечтаний и фантазий, повелительница осенней тоски и перегнивших охапок листьев, королева разбитых сердец всех калибров — «Мерседес» в исполнении знойного, кучерявого Асере. Девочка почувствовала пружину в своём молодом теле, и, улучив правильное мгновение, одним рывком вскочила в объятия одного из танцоров.
— Давай потанцуем сон!
В ее взоре читалась такая глубина неведомых галактик, что у парня вся его воля отлетела грязной тряпкой в дальний угол, и нога, нащупав контратьемпо, втоптала шаг в «восемь».
Хор мужиков пел, повторяя снова и снова, как заклинание: «Мерседес… Мерседес…» Конечно, не про автомобиль, а про далекую, роковую девушку по имени Мерседес. Слезы текли в два потока из глаз совершенно счастливой, растоптанной эмоциями девочки, обожающей сон. Парень осторожно вел ее в крусадо и пасео, благо привычно опустевший танцпол позволял, а она забыла о существовании всего вокруг. «Мерседес…» — звенело тонкой золотой струной в ее душе, и она улетала белоснежной птицею в кровавый закат над безмолвным океаном своей жизни… И еще долго после того, как стихли последние звуки песни, когда уже начала греметь какая-то развеселая американская сальса, она качалась, уткнувшись в плечо партнера, не желая возвращаться назад в этот клуб, к Павликам.
— Как же я люблю сон! — всхлипнула она в сердцах. Парень осторожно препроводил ее обратно к барной стойке, немного подумал, и ринулся танцевать Нью -Йорк с какой-то напомаженной кралей.
… Вечер танцев походил к завершению. Уставшие, но довольные пары медленно стягивали джазовки, надевали куртки и растворялись в мокрой осенней темноте улиц. Официанты собирали скомканные салфетки и разорванные пакетики сахара, мечтая поскорее оказаться дома. Ночной ди-джей готовился заступить на свой пост, разматывая провода и ковыряясь в технике. Лишь одна пара все не уходила с танцпола. Любопытный наблюдатель, подойдя поближе, мог услышать тихое:
— Пожалуйста, давай потанцуем сон!..
— Но это не сон… Это, кажется, бугалу…
— Неважно. Давай танцевать сон!..
