За окном танцевальной студии стояло жаркое петербургское лето. Оно стояло и смотрело на нас. А мы стояли и смотрели на футворк нашего преподавателя. Как обычно, футворк был очень, очень быстрым. Сначала я пытался уследить за всеми этими хитрыми и ловкими фигурами, но постепенно все стало сливаться в единую кашу. Я почувствовал, что мое сознание отказывается от футворка. И мысли мои полетели, полетели в далекую страну, где живут странные люди, которые пьют ром прямо из ананасов, громко смеются и все время целуют женщин…
…Шум океанского прибоя. Ветер, качающий пыльную листву огромных пальм. Старый парусный корабль не спеша трется мхом деревянных досок о причал. Слышны веселые крики и звуки барабанов. С корабля сгружают огромные ящики, прямо на белый песок. Пьяные вдрабадан чернокожие моряки лихо отплясывают какой-то очень сложный танец, который танцевали еще их матери в далекой, далекой Африке… они так увлеклись танцеванием, что, похоже, мощное опьянение дешевым ромом даже помогало им держать себя в балансе и не падать. Танец этот был странным, словно что-то изнутри качало взад-вперед этих мощных, рослых мужчин, но при этом ноги двигались совершенно отдельно, будто они на самом деле жили отдельно от своих хозяев.
Неподалеку стоит и наблюдает за всем этим ватага сопливых чернокожих мальчишек. Один из них смотрит во все глаза, да так, что, казалось, они, и без того огромные и круглые, сейчас выкатятся из орбит. Он робко подходит к самому ближнему танцору и негромко спрашивает:
— Дядя, а что это такое вы танцуете?
Моряк грязно ругается, рыгает смачным ромовым запашком и задумывается.
— Муаэауоо!.. — мычит он, снова икает и падает, как подкошенный, на палубную доску, мгновенно засыпает с тяжелым и остервенелым храпом.
Мальчик озадаченно стоит. К нему подходят его приятели.
— Как ты думаешь, что он сказал?
— Не знаю. Мне кажется, он сказал — пачанга.
— Да, да, — закивали согласно другие мальчишки, — точно, он сказал что-то про пачангу.
