Статья из справочника «Вся Москва» за 1900 год
В этой части: история, застройка, Wall Street, посыльные, залоги, трасты, банки, почта, телеграф, транспорт, газеты, клубы
“Business is business” — «Дело есть дело» Американская поговорка
Это архивная (резервная) копия статьи, расположенной на официальном блоге московской танцевальной студии 2mambo, целиком доступной по адресам:
Нью-Йорк нельзя описывать, как Лондон или Париж. Лондон и Париж — столицы, центры деловой, общественной и политической жизни, с вековыми учреждениями и традициями, а Нью-Йорк даже не столица штата, и этот внезапно выросший и всё ещё растущий гигант не имеет ни истории, ни традиций; его история — дело будущего и он живёт только настоящим.
Нью-Йорк — это новейшее и полнейшее воплощение денег; деньги служат в нём мерилом всего. В Нью-Йорке человек, его положение, деятельность, сама стоимость жизни его измеряются на деньги, и если в этом коротком очерке я войду в некоторые подробности, описывая деловую жизнь Нью-Йорка, то это только потому, что в этом городе дело преобладает над всеми остальными проявлениями жизни, подавляет их и живёт на их счет; если кроме того буду часто обращаться к денежному мерилу, то это опять потому только, что деньгами лучше всего описывается и характеризуется этот гигант новейшей формации.
Нью-Йорк расположен на длинном узком острове Монгатан, упирающимся своим южным берегом в великолепную гавань. Этот остров был когда-то куплен голландцами у индейцев за гроши, долго не имел почти никакой ценности, и старинное голландское население его всё помещалось на этом остром южном конце острова, который в настоящее время и составляет центр деловой части города и каждый вершок которого в настоящее время стоит огромных денег.
С моря Нью-Йорк производит странное впечатление. Когда пароход, пройдя «теснины», приближается к городу, то перед пассажирами вырастает целый лес башен, которые, покрыв всю южную часть города и окаймив берега гавани и рек, постепенно уменьшаясь в числе, сливаются с необъятным морем городских построек северной части его. В этих башнях, которые суть ни что иное, как «конторские здания» (office buildings) и сосредоточено всё, что составляет суть и смысл нью-йоркской жизни — это деловая часть города.
Англичане создали поговорку «время — деньги», но вряд ли первый, пустивший в ход это изречение, мог подозревать, что оно когда-либо получит такое точное значение, какое оно приняло в Америке и в Нью-Йорке в особенности. Если Англия или Германия и считаются в Европе передовыми странами по быстроте и удобству торговых сношений, американцы давно оставили их далеко за флагом. Лихорадочная торговая жизнь американцев не могла бы примириться с огромной площадью деловой части Лондона, телефон не удовлетворяет его, и чтобы иметь возможность сходиться и видеться, не теряя много времени, и заставило американцев включить всю деловую часть города в елико возможно меньшую площадь, а так как число деловых людей и торговых помещений увеличивается с каждым годом, то Нью-Йорку остаётся одно — расти вверх, благо почва позволяет.
Сперва появились 8–10 этажные дома, сверху до низу занятые конторами; потом пятнадцатиэтажные, а за последние годы двадцатипяти-, даже тридцатиэтажные дома не составляют большой редкости. Эти дома не имеют «жилых» помещений; они заняты обыкновенно с восьми часов утра до пяти–шести часов вечера и затем многочисленное население их расходится и разъезжается по частным квартирам и в них остаются только janitor’ы (нечто среднее между русским управляющим и французским консьержем).
Новейшие office buildings представляют из себя последнее слово американского делового комфорта. Помещения строятся обыкновенно светлыми, с высокими потолками; везде электрическое освещение, паровое отопление, водопровод и гидравлические или электрические подъёмные машины, которые в какую-нибудь минуту доставят вас в пятнадцатый или двадцатый этаж.
В России никто и не подумал бы устраивать контору в пятом или шестом этаже, боясь, что клиенты не захотят ломать себе ноги, подымаясь на такую высь, а в Нью-Йорке чем выше помещается контора, тем она дороже и удобнее. Да оно и понятно: южная часть Нью-Йорка распланирована неправильно, с узкими, кривыми улицами, и при настоящих высоких зданиях нижние этажи темны и, кроме того, шум и гам уличной толпы и грохот возов часто бывает прямо невыносим даже и для привычного уха, и потому, чем выше вы подымаетесь, тем более замирает раздражающий шум и грохот и тем светлее становится помещение, и если, кроме того, окна конторы выходят на юг или запад, к вам в контору веет чистый, освежающий морской ветер с гавани, что летом, при страшных жарах и необыкновенной влажности воздуха в Нью-Йорке, представляет такое удобство, за которое, право, стоит приплатить несколько лишних долларов.
Нижние этажи обыкновенно занимаются ресторанами, парикмахерскими, табачными лавками или такими конторами, в которых в день перебывают тысячи посетителей, как-то: справочными конторами, пароходными, железнодорожными, транспортными, банками с большой уличной клиентурой и т.п.
Flatiron Building (1902)
При постройке этих домов-башен применение поговорки «время — деньги» особенно заметно. Старое здание ещё стоит и торговая жизнь кипит в нём ключом, а новое, или вернее, части нового здания уже строятся по разным заводам и мастерским и только когда все эти части готовы к сборке, приступают к быстрой сломке старой постройки и очистке места, что и делается в 7–12 дней и немедленно же начинается подвозка различных частей новой. Кирпичная кладка стен, европейским способом, заняла бы слишком много времени и, кроме того, чтобы выдержать тяжесть двадцати–двадцати пяти этажей, стены пришлось бы класть особенно толстыми, что значительно бы уменьшило площадь нижних этажей и обошлось бы в страшную цену и потому американцы отрешились от этого способа и ввели новый: фундаментальные стены заменены стальными столбами и стропилами; пролёты между ними выкладываются полым кирпичом и облицовываются камнем. Не успеют ещё закончить установку стального каркаса, как кладка стен и настилка полов начинается в нескольких местах; строительный материал подаётся по этажам подъёмными машинами; работают днём и ночью и многоэтажное здание готово в четыре–пять месяцев.
С ростом города и с увеличением спроса на торговые помещения, стоимость земли в деловой части города растёт с поражающей быстротой; небольшой участок земли, который ещё пять–восемь лет тому назад можно было купить за семьдесят пять, много сто тысяч долларов, стоит в настоящее время полмиллиона; за некоторые участки, не превышающие ста квадратных саженей, было недавно уплачено слишком по миллиону долларов. В зависимости от близости бирж, конторские помещения сдаются от полутора до двух долларов за кв. фут и такие здания, сами по себе стоящие миллионы, дают от 3½ до 4½% на затраченный капитал.
Мировой денежный центр бесспорно — Лондон. В Америке помещено немало английских капиталов и ещё недавно было время, когда Нью-Йорк чутко и покорно прислушивался к тому, что ему предписывала и диктовала лондонская биржа, но в настоящее время это начинает заметно изменяться и Нью-Йорк становится всё более и более самостоятельным и независимым от Лондона; если только торгово-промышленное развитие Соединённых Штатов продолжится ещё несколько лет в том же поражающем размере, как это наблюдается за последние годы, скоро настанет время, когда седому, умудренному веками Лондону придётся вступить в борьбу не на жизнь, а на смерть с нарастающей финансовой силой Нью-Йорка.
Фондовая биржа Нью-Йорка
Центр финансовой жизни Нью-Йорка ютится около Wall Street, на которой и помещаются все биржи, главнейшие банки и наибольшие конторы. Здесь многие из контор соединены частными телеграфными и телефонными проводами с чикаговской, филадельфийской, сант-луисской и ново-орлеанской биржами, что ежемесячно обходится каждой конторе от двух до восьми тысяч долларов и кроме того в них помещаются автоматические телеграфные приборы, дающие за всё время деловых часов котировки различных бирж.
Как правило, труд высоко оплачивается в Америке и это всецело приложимо к работающим в финансово-деловой части Нью-Йорка. Начинающий конторщик, который в России или работал бы даром или получал 30–40 рублей в месяц, получает здесь от 10 до 15 долларов в неделю, что составляет от 80 до 120 рублей в месяц; мало-мальски знающий дело получает от 20 до 25 долларов и жалование в пять–семь тысяч долларов заведующему отделением большой конторы составляет заурядное явление.
В тесной связи с деловой жизнью Нью-Йорка находятся конторы посыльных. Сильно экономящий на числе служащих, американец вынужден, по несколько раз в день прибегать к услугам посыльных, которых здесь тысячи. Американец разумно находит, что письмо вещь не достаточно тяжелая, чтобы на доставку его нанимать взрослого человека, для этого достаточно и мальчика, и в Америке все посыльные — мальчики от 10–17 лет. Посыльному платится здесь не за конец, а за время, по 30 центов в час, а чтобы он не проходил или не проездил лишнего времени, он контролируется отдельными квитанциями. Рассыльные в Америке не артельщики, как в России, а вольнонаёмные с залогом достаточно большим, чтобы покрыть все могущие случиться по его вине потери и убытки (около ста долларов).
Здесь уместно коснуться вопроса о залогах в Америке вообще.
В Соединённых Штатах сотни тысяч лиц служат с залогами. Кассиры, управляющие, ответственные приказчики, приёмщики и сдатчики товара, коммивояжёры, железнодорожные бригады, команды пароходов, кондуктора конок, даже почтальоны должны представить залог, который в зависимости от положения служащего, начиная с нескольких сот долларов, доходил до полумиллиона. Помимо того, содержатели ресторанов, кафе, пивных, кабаков, за часами торговли которых здесь существует строгий полицейский надзор, получают свои «права» только по представлению установленного залога, из которого и высчитываются штрафы, налагаемые мировыми судьями за всевозможные нарушения правил. Такие же залоги требуются от содержателей театров, концертных зал и т.п., равно как и от заводчиков, фабрикантов и подрядчиков при торгах по частным, общественным и правительственным поставкам.
Если бы все эти залога вносились наличными деньгами или процентными бумагами, не приносящими здесь более 2–2½%, то получилась бы огромная сумма мёртво-лежащего капитала, что уж окончательно не согласуется с характером американской деловой жизни и кроме того не многие особенно из числа служащих имели бы достаточно свободных средств, чтобы внести таковые залоги и должны бы были или отказаться от мысли получить ответственное место, или обратиться за помощью к богатым родным и знакомым и постараться достать залог от них, отдавая себя в нравственную и финансовую зависимость от таких поручителей.
Если мировая практика доказала, что страхование имущества от огня, страхование жизни и т.п. у частных лиц не представляет достаточных гарантий и что оно выгодно и нормально только при условии существования специальных страховых компаний, то если этот же самый принцип перенести на выдачу частными, отдельными лицами гарантий за честность служащих или исполнение контрактов, результат, получается одинаков — отдельный частный поручитель ненадёжен: он может умереть и наследники могут потребовать возвращения залога; он может сам начать нуждаться в средствах и отказаться от продолжения своего поручительства или наконец, он может и сам обанкротиться и служащий, по требованию кредиторов, может лишиться внесённого за него залога.
Такая неустойчивость и затруднительность в вопросе о залогах, устранены американцами учреждением особых компаний, которые, избрав залоговое дело своей специальностью, поставили страховку честности на такие же строго коммерческие основания, на каких в настоящее время существуют и действуют общества страхования от огня и т.п. Это так называемые поручительные компании (Fidelity and Guaranty Companies) и лица, по своему положению или по характеру службы нуждающиеся в bond’е (залоге) к ним и обращаются. Формальности этих компаний сравнительно невелики, так как все их расчёты основаны на гипотезе, что на свете больше честных людей, чем нечестных; проследив несколько прошлое заявителя и расспросив о нём, они свободно принимают его на страх, если, конечно, в его прошлом не было ничего особенно предосудительного с коммерческой или нравственной точки зрения.
Такие компании, в свою очередь, не кладут за страхуемого залога наличными деньгами или % бумагами; они просто выдают свидетельство, что гарантируют добросовестность и честность данного лица в указанном в свидетельстве размере, и свидетельства эти, имея за собой гарантию миллионных капиталов компаний, принимаются и правительственными учреждениями и частными фирмами и кроме того эта замена залога свидетельствами узаконена в Соединённых Штатах особыми постановлениями сената.
За выдачу такового свидетельства поручительные компании, в зависимости от размера гарантий, связанного с ней риска и личности гарантируемого, взимают от полпроцента до двух процентов с суммы поручительства в год и, если, паче чаяния, кто из застрахованных не оправдывает доверия, то возместив потерпевшего, эти компании преследуют виновного по всей строгости закона, чтобы не давать повадки и удержать от соблазна других.
Второй особенностью американской финансовой жизни являются так называемые Trust Companies. Это название трудно переводимо на русский язык — ближайшее, что можно найти — это «доверительные компании». Поле деятельности этих компаний громадно. Один известный американский финансист так определил его: поле деятельности trust companies заключает в себе всё — что банки делают, хотели бы делать, да не могут, и могли бы делать, да не хотят. Они являются банкирами, в самом широком значении этого слова, комиссионерами в торговых сделках, посредниками в финансовых делах, контролёрами, заведующими имуществом, управляющими, ликвидаторами, душеприказчиками, опекунами и т.д. и успех их опять-таки основан на предпочтении американцев иметь дело с правильно организованными и прочно поставленными компаниями, чем с частными лицами, в особенности в больших финансовых сделках.
Например, американец назначает такую компанию своим душеприказчиком и он делает это на основании очень простой логики: индивидуальный душеприказчик может оказаться неспособным, заболеть, умереть или уехать, и от этого может пострадать управление наследством. Компания не может быть неспособной, т.к. она имеет на всё особых специалистов и, конечно, не может заболеть, умереть или уехать. Душеприказчик или опекун может оказаться нечестным и обокрасть наследников, а затем при сдаче наследства, войти с наследниками в добровольную родственную или дружескую сделку; — компания этого сделать не может и в случае, если бы какие злоупотребления и открылись, на покрытие убытков наследников имеются миллионные капиталы компаний.
Бывают и такие случаи, что люди, сознающие свою неспособность распоряжаться своим имуществом, добровольно отдаются под опеку этих компаний. Эти компании выступают в роли посредников между публикой и прожектёрами всевозможных предприятий. Они берут на себя обязательства наблюдать за исполнением предпринимателями обязательств и выплачивают, доверенные им публикой, деньги только в случае буквально точного выполнения таковых. Trust Companies принимают на себя помещение свободных капиталов. За своё посредничество и работу они изымают сравнительно очень небольшое вознаграждение, что позволяет лицам, имеющим на руках небольшие дела обращаться к услугам этих компаний и эта общедоступность выработала им огромную клиентуру и результатом получается дивиденд от 10–20%.
Первоначальная идея о trust — fidelity — guaranty companies зародилась в Англии, но американцы развили её, придали им более эластичную форму и лучше англичан приспособили её к многочисленным проявлениям и требованиям коммерческой жизни.
В 1859 году Соединённые Штаты пережили тяжёлый финансовый кризис, поведший за собой банкротство большого числа банков. Между обанкротившимися банками было немало таких, дела которых находились в хорошем состоянии и которые только вследствие паники не могли в должное время найти достаточно наличных денег, чтобы удовлетворить внезапно нахлынувших кредиторов и вкладчиков.
Чтобы оградить себя на будущее время от повторения подобной катастрофы, Нью-Йоркские банки образовали ассоциацию, с особым правлением из лучших финансовых деятелей города. Цель ассоциации состоит в наблюдении за деятельностью отдельных банков-членов, удержании их от излишней спекуляции и в оказании финансовой помощи в случае, если бы один из членов очутился в стеснённом положении. В число членов этой ассоциации при основании же вошло до семидесяти банков, самых солидных и консервативных в городе.
Особо важное значение имеет упомянутое выше наблюдение за деятельностью отдельных банков. Несмотря на ежедневные многомиллионные обороты, в Нью- Йорке мало видно наличных денег, т.к. все расчёты производятся посредством чеков. Обыкновенно эти чеки не представляются для уплаты в тот банк, на который они выданы, а прямо декодируются в банке, где получатель держит свои деньги, и банк, записывая сумму этого чека на приход текущего счёта клиента, тем самым гарантирует оплату его первым банком, конечно, если лицо выдавшее чек имеет на то в первом банке свободные средства.
Само собой понятно, что принимать на себя такую гарантию второй банк может только в таком случае, если он хорошо знаком с финансовым положением первого банка. Чтобы достигнут этого, ассоциация требует, чтобы все книги банков-членов велись лишь по строго установленному образцу; все банки-члены должны еженедельно представлять правлению ассоциации подробные ведомости о своей деятельности за минувшую неделю с показанием наличности, количество учтённых векселей, выданных займов и т.п. и, если только деятельность какого-либо банка покажется правлению ассоциации почему-либо подозрительной или неудовлетворительной, оно немедленно наряжает ревизию и, в случае открытия серьёзных злоупотреблений, отстраняется от дел правление банка и приступает к ликвидации его; если же злоупотребления не серьёзны, ассоциация заведует делами банка до выборов нового правления.
Банковский чек
Бывают случаи, что иногда у банков, поместивших свои средства в долгосрочные займы, временно не оказывается достаточных наличных средств, чтобы удовлетворить случайно возросшее требование возврата вкладов без продажи имеющихся у банка процентных бумаг или передисконтировании векселей, что часто может быть сделано только со значительной потерей для банка. Очутившийся в таком положении банк делает об этом сообщение правлению ассоциации и просит займа; ассоциация, оценив имеющиеся у данного банка обеспечения, берёт их под залог и выдает ему 75% их оценки наличными деньгами или особыми квитанциями, которые обращаются между членами ассоциации наравне с наличными деньгами, взимая за заём 6% годовых.
С развитием торговых оборотов города и при ежегодно возрастающем количестве, выдаваемых ежедневно чеков, нью-йоркские банки были сильно стесняемы тратой времени необходимого для ежедневного размена декотируемых клиентами чеков. Американское законоположение о банках требует, чтобы банки держали в своих кассах свободными двадцать пять процентов вкладов; при количестве в городе слишком 70 банков, количество свободных капиталов могло быть выяснено только к 2–3 часам, когда портеры успевали обойти все банки, и, конечно, было бы уже поздно располагать этими свободными средствами. Чтобы не лишать себя доходов от отдачи взаймы излишка свободных средств и в тоже время облегчить, упростить и ускорить ежедневные расчёты, ассоциация нью-йоркских банков образовала общую «расчётную палату», где представители банков-членов ежедневно сходятся рано утром с разобранными чеками и общий размен чеков происходит в какие-нибудь 10–15 минут.
За основной принцип расчётной палаты взято, что каждый банк является должником палаты на сумму выданных на него и декодированных в других банках чеков, и кредитором палаты на всю сумму декодированных у него за день чужих чеков, т.е. если на банк А его клиентами выдано чеков, скажем, на миллион долларов, а им получено и записано на приход текущих счетов различных клиентов семьсот пятьдесят тысяч долларов, то он является должником палаты на двести пятьдесят тысяч и эту сумму он должен заплатить палате наличными деньгами или вышеупомянутыми квитанциями ассоциации сполна, не позже 11 часов утра того же дня. Если, в обратном случае, на банк В выдано только на сто тысяч чеков, а декодировано на полмиллиона, то он является кредитором палаты на четыреста тысяч и имеет получить эту сумму от казначея палаты не позже половины первого того же дня. Таким образом, свободная наличность банков выясняется достаточно рано и банк немедленно пускает излишек в оборот.
Примеру Нью-Йорка скоро последовали и другие города и даже различные биржи, приспособив принцип расчетных палат к своим особенностям.
Почтовая служба в Нью-Йорке имеет некоторые особенности. Почтовые отделения разбросаны по всему городу и помимо приёмки корреспонденции, в них продаются почтовые переводы, начиная с двадцати пяти центов до ста долларов.
Из этих отделений письма передаются в главный почтамт посредством пневматических подземных труб, чем достигается огромная экономия в доставке и разноске их.
За последнее время почтовое ведомство делает опыты с окраской почтовых ящиков фосфорической, светящейся в темноте краской и есть вероятие предполагать, что если эти опыты будут удачны, такие ящики будут введены во всеобщее употребление. Для срочных писем в Америке введены особые марки, так называемые special delivery stamps, в десять центов; письма с такими марками опускаются в общие ящики, но при сортировке в почтамте, они разносятся особыми почтальонами, не дожидаясь общей разноски и сдаются адресату под расписку.
В Америке почта принимает посылки только до 8¾ унций весом, а для пересылки более тяжелых посылок к услугам американцев имеются многочисленные общества транспортирования кладей, известные здесь под общим названием express companies. Имея особые соглашения с железными дорогами и пароходными обществами, эти компании принимают на себя перевозку товаров, начиная чуть не с полуфунтовых пакетов и кончая вагонными грузами. Если торговцу или частному лицу нужно отправить ящик-другой товара, то он вывешивает у своих дверей раздаваемые этими компаниями сигналы, состоящие из толстых картонных квадратов с именем компании.
Компании посылают тысячи фургонов по городу и имеющийся при каждом фургоне агент принимает товар, тут же на месте, страхует его и выдаёт квитанцию. Компании эти имеют свои отделения и агентов во всех городах Америки и на всех железнодорожных и пароходных станциях. Кроме перевозки товаров, эти компании занимаются доставкой багажа; это представляет немало удобств; путешественнику не приходится возиться со своим багажом; его принимают от него из дома или отеля и аккуратно доставляют на место назначения за ту же самую цену, какую железная дорога взяла бы с путешественника.
Телеграф в Америке находится в руках двух больших компаний, которые в одном Нью-Йорке имеют более тысячи отделений. В Нью-Йорк еженедельно прибывают десятки пассажирских пароходов. Большинство из них проходит мимо Fire Island’а, острова отстоящего от Нью-Йорка на добрых сорок–пятьдесят миль. На самом дальнем конце этого острова устроена сигнальная станция, которая, распознав пароход, немедленно телеграфирует об этом в город, указывая, на каком расстоянии пароход был узнан, и главная станция рассылает известие о приходе парохода отелям и, по особым заказам, частным лицам за плату в один доллар. Эти извещения приходят, в зависимости от состояния погоды на море, за 3–4 часа до причала парохода, что дает желающим встретить данный пароход возможность быть на пристани своевременно.
По приблизительному расчёту, в деловую часть города, обыкновенно называемую down town’ом, каждое утро приливает от восьми сот тысяч до миллиона человек и, конечно, такое же количество вечером отливает. Чтобы справиться с этой массой, по всем продольным улицам down town’а проведены городские железные дороги. По главной улице города Broadway, на которой расположены тысячи магазинов, проложена канатная дорога, по другим avenues электрические, и в деловые часы на них ставится такая масса вагонов, что они представляют из себя беспрерывную цепь. Эти линии скрещиваются с десятками второстепенных линий, идущих поперёк города, на проезд по которым кондукторами главных линий выдаются особые квитанции.
Кроме этих линий, по четырём avenues идут воздушные железные дороги, проложенные над улицами на высоких железных столбах со станциями на каждой полумиле. Для ускорения проезда лиц, живущих на северной стороне города в up town’е, устроены особые курьерские поезда, которые, миновав down town, мчатся без остановок до самых улиц.
Плата за проезд по всем этим линиям пять центов и переходные квитанции выдаются так свободно, что желающие могут проехать по городу во всех направлениях за одну и ту же плату, что в душные летние вечера, когда компаниями пускаются открытые вагоны, не редко и практикуется. Не особенно давно с этими квитанциями вышел курьёз.
Чтобы предупредить злоупотребление квитанциями, на них, при выдаче, просекаются отметки с указанием часа выдачи и числа, и кондуктора других линий принимают от пассажиров только такие квитанции, которые выданы не дальше, как четверть часа тому назад, что не останавливает однако передачу или даже продажу их. Тогда городские железные дороги додумались до выдачи квитанций, на которых, кроме часа и числа, было помещено изображение ребёнка, молодого человека, старика, молодой женщины или старухи, и кондуктор, выдавая квитанции, должен был просекать и эти изображения, соображаясь с полом и возрастом пассажира. Эта сама по себе остроумная идея не привилась, однако. Против неё восстали дамы, которые в таком огромном количестве случаев не соглашались с определением кондукторами их возраста и возбуждали такую массу протестов, что администрация дорог должна была вскоре отказаться от этой системы и. возвратиться к старой. Американские вагоны содержатся очень чисто и хорошо освещены; где только место позволяет, они мчатся со страшной быстротой. За последнее время на некоторые поперечные линии были поставлены, в виде опыта, вагоны, двигающиеся сжатым воздухом, но этот опыт не из удачных: вагоны сильно шумят и грязнят улицы, и их, вероятно, скоро уберут.
Если бы все работающие в down town’е жили в самом Нью-Йорке, то несмотря на всю наличность перевозочных средств, их не хватило бы, чтобы справиться со всей миллионной массой пассажиров, да кроме того Нью-Йорк так бы растянулся к северу, что на проезд из up town’а потребовалось бы около полутора или двух часов.
Вследствие этого по берегам окаймляющих Нью-Йорк рек и выросли при городе самостоятельные города, которые и заселены, главным образом, живущими на счёт Нью-Йорка и их семьями. Таковыми являются Бруклин (недавно присоединённый к Нью Йорку), Стэтен-Айланд, Гобокен, Нью-Джерси и др. Бруклин один имеет более полутора миллиона жителей. Стэтен-Айланд и Гобокен насчитывают их сотнями тысяч, да и Нью-Джерси, находящийся в другом штате, тоже значительный город.
Эти пригороды сообщаются с Нью-Йорком, помимо знаменитого бруклинского моста, особой канатной и электрическими железными дорогами, сотнями громадных паровых паромов подымающих за один рейс до тысячи пассажиров и до двух десятков повозок. Паромы эти отходят каждые 3–5 минут, и взимается 2–3 цента за переезд.
Американец редко подписывается на газеты: он покупает их утром на пути в контору и вечером, отправляясь домой. Американские газеты делятся на утренние и вечерние и последние выходят 3–5 изданиями в день. Во время последней войны некоторые нью-йоркские вечерние газеты доходили до пятнадцати выпусков.
Газеты продаются везде: на станциях конок, железных дорог и пароходов, в аптеках, табачных лавках, на всех перекрёстках, и кроме того, по улицам шмыгают тысячи мальчишек от 7 до 15 лет, с газетами под мышкой, громким, но преднамеренно неясным голосом выкликивающих последние новости и сующихся под ноги проходящим. Эти «уличные арабы», как их здесь называют, представляют из себя одно из самых характерных проявлений американской уличной жизни. Несмотря на свои годы, это уж не дети — это деловые люди; нужда или природная склонность к наживе выгнала их на улицу искать куска хлеба или заработка; они торгуются, считают свои центы с деловым, недетским выражением лица; они выбиваются из сил, чтобы продать лишний экземпляр газеты, ежеминутно рискуя попасть под лошадь или под вагон, и редакциям газет приходится иногда серьёзно считаться с ними. В этом году, вследствие несогласия в продажной цене с редакциями двух газет, они составили стачку и дней двенадцать не только сами бойкотировали эти газеты, но даже хитростью и силой препятствовали взрослым покупать их, и эта борьба с арабами стоила газетам не один десяток тысяч долларов.
Характерны, так называемые lunch clubs, клубы. Адвокаты, инженеры, торговцы металлическим товаром, машинами имеют в дальней части города свои специальные клубы, открытые с шести с половиной часов утра до половины девятого вечера. Клубы эти устроены с целью не терять даром время завтрака или обеда и говорить про дела за едой.
Библиотека клуба адвокатов
Особенно хорош клуб адвокатов, помещающийся в Equitable Building на Бродвей. Его помещение состоит из целого ряда огромных, роскошно отделанных зал, уютных гостиных, курильных комнат и замечательной по подбору книг специальной библиотеки, пользоваться которой имеют право все члены клуба и рекомендованные ими гости. Роскошь отделки и вкус убранства этого клуба поразительны; все, что только деньги могли купить, собрано в нём: тысячные картины покрывают стены зал, дорогой мрамор украшает углы и ниши. Этот клуб имеет до двух с половиной тысяч членов, платящих по сто долларов в год; таким образом, доход клуба с одного только членского взноса достигает до двухсот пятидесяти тысяч долларов, или полмиллиона рублей. В нём ежедневно сервируется от полутора до двух тысяч обедов и завтраков, по таким ценам, которые заставили бы петербургских Кюба и Дононов только вздыхать.
Hardware Club помещается в одном из верхних этажей Club Building. Он не так роскошно отделан, как первый, но в нём стоит побывать, чтобы полюбоваться видом, открывающимся из его окон на гавань и город.
Конечно эти клубы для богатых людей; среднему же дельцу или служащим не до них; им на завтрак полагается 10–15 минут и к их услугам имеются многочисленные рестораны и, так называемые, lunch rooms, где, когда сидя, а чаще всего стоя, они торопливо глотают свой завтрак.
Если в каждом большом городе чужестранный элемент даёт себя чувствовать до известной степени, то в редких случаях он где либо так заметен, как в Нью-Йорке. Здесь иностранец на каждом шагу. Ирландцы, немцы, итальянцы, китайцы, евреи, сирийцы и т.п. добровольно группируются в различных частях города, где данное наречие так и звенит в воздухе. Все они имеют свои клубы, газеты, рестораны.
В этом отношении России не везёт; русская колония здесь чересчур мала, чтобы быть заметной и русские не группируются вместе, а разбросаны по всему городу.
