¡Cuba RebelióN!: Музыка гаванского подполья

Революцию не выпустят в эфир: цензура, СМИ и цифровые технологии

Imany Perry (2004, 202) относит к андеграундным хип-хоп исполнителям тех, «кто не сотрудничает с основными звукозаписывающими компаниями и не ротируется на ведущих радиоканалах». Если ограниченное присутствие в СМИ является основным критерием, то большинство кубинских рэп-, реггетон- и рок-групп должны относиться к андеграундным.

СМИ, а в особенности телевидение, считаются одной из самых консервативных ветвей государственной власти на Кубе. Некоторые продюсеры на телевидении и радио обладают значительной властью, и большинство из них практически не дают в эфир музыку, в которой чувствуется иностранное влияние. Многие телепродюсеры заботятся лишь о визуальном аспекте этой музыки: чернокожие лица, вызывающие причёски, американский стиль в одежде и татуировки не сочетаются с образами, которые они хотят видеть на экране.

Расизм на кубинском телевидении ни для кого не секрет. Один хип-хоп менеджер рассказала мне, что на телевидение пригласят скорее её, чем группу, с которой она работает, потому что её кожа светлее. Единственный рэпер, представляющий это направление на телевидении, – это Edgar González из Doble Filo, представитель «Cuerda Viva» и самый авторитетный белый рэпер на Кубе.

В «Negro Cubano» Soandres del Río из Hermanos de Causa переименовал Кубинский институт радио и телевидения (КИРТ) в «Кубинский институт расизма и телевидения».

«Чернокожесть» и вызывающий внешний вид имеют чуть меньшее значение на радио, где рэп присутствует в большем объеме. Тем не менее, рэпу наряду с реггетоном и роком предоставляется меньше эфирного времени, чем более «приемлемым» кубинским жанрам.

В период возросшей популярности хип-хопа (1995-2003) большинство рэперов отчаянно старались донести свои идеи за пределы целевой аудитории. Трудности перехода от сотен зрителей на живых концертах к тысячам виртуальных слушателей в сети были отличительной чертой рэпа в Гаване. Так как интернет доступ сильно ограничен, цифровые технологии – прерогатива подавляющего меньшинства, а внутренний музыкальный рынок ничтожно мал, то возможность попасть на телевидение и радио была особенно важна. И консервативные установки СМИ гарантировали, что рэп будет бесконечно далёк от того, чтобы быть «Си-Эн-Эн для каждого кубинца», как считал Alan West-Durán (2004, 17).

Ограниченное медиа пространство наряду со слабым интересом со стороны кубинский звукозаписывающих компаний обычно воспринимались музыкантами как правомерное подтверждение их андеграундного статуса. Martin Cloonan (2003, 19) считает, что «попытки помешать поп-музыке стать средством массовой информации являются наглядным примером её цензуры», и находит связующее звено между андеграундом и цензурой.

Технологии рулят

Но в последнее время развитие цифровых технологий кардинально улучшило ситуацию, изменив производство и распространение музыки: зависимость артистов от ведущих СМИ существенно снизилась, а такие скандально известные музыканты, как Los Aldeanos и Elvis Manuel, своими силами сумели создать ощутимую аудиторию. Пример тимбы конца 1990-х, когда исключение песни из ротации на радио было сродни катастрофе (Perna 2005, 90-3), вряд ли уместен для андеграунда десять лет спустя, когда флэшка влиятельнее радио.

В эпоху цифровых технологий, которая на Кубу пришла позднее, цензура – это совсем другое дело. Это как строчка из «Declaración» Los Aldeanos, которую читает Brián Rodríguez:

Чтобы остановить это насовсем / Вам придётся вырубить каждый компьютер.

Прямую передачу цифровой информации практически невозможно контролировать, поэтому не было попыток отслеживать распространение MP3 записей. Когда я разговаривал с вице-министром культуры Fernando Rojas, он признавал, что государственный контроль за сферой музыки в последние несколько лет существенно ослабел. Да и спорный вопрос, пытается ли вообще кубинское правительство препятствовать тому, чтобы музыка стала средством массовой информации. Но ясно одно: возрастающая важность цифровых технологий за счёт СМИ означает, что проблема цензуры в 2010 году выглядит совершенно по-другому, чем в 2000, а ставить знак равенства между андеграундом и чем-то, подвергнутым цензуре, становится сложнее.

Живые выступления

Открывающиеся возможности – это результат не только технологических изменений. На Кубе, как и в других социалистических странах, как, например, в Китае (Wang, 2009), сосредоточенность цензуры на СМИ даёт больше свободы самовыражения на уровне живых выступлений. Большинство андеграундных музыкантов могут выступать в маленьких клубах и на небольших концертных площадках, а многие смогли попасть на такие значительные сцены, как El Salón Rosado de la Tropical.

Asociación Hermanos Saíz (AHS) – культурное направление Союза Молодых Коммунистов – и Instituto Cubano de la Música оказывают весьма широкую поддержку альтернативным и андеграундным музыкантам, о чём будет сказано далее. Отличительной чертой музыкальной индустрии Гаваны является то, что андеграундным музыкантам не просто разрешают выступать, но и предоставляют всё не обходимое для этого: концертные площадки, оборудование и даже рекламу.

Таким образом, ситуация, показанная в Cuba Rebelión, когда «бедным музыкантам не дают открыто заявить о себе», может ввести в заблуждение[ref]http://coldsun.eu[/ref]. Ведь в фильме показано, что Escape и Qva Libre дают концерты на больших мероприятиях государственного уровня. Официальный сайт Qva Libre находится на сервере Maxim Rock, там же, где и сайт Cuban Rock Agency. А биография группы обширна и показывает отсутствие дефицита в официально санкционированных мероприятиях: судя по отчёту AHS, в середине 2010-х группа часто выступала на престижных площадках, появлялась на телевидении и готовилась к туру по стране[ref]см. архивированный сайт https://web.archive.org/web/20110810070824/maximrock.com/2009/10/23/bio-qva-libre[/ref]. На сайте Escape говорится, что группа выступала на большинстве главных кубинских рок-фестивалей (внушительный список прилагается), появлялась на многочисленных радио- и телепрограммах, а также получила награду за одно из своих видео на Cuban TV Award.

Благодаря большей свободе даже такие скандально известные андеграундные артисты, как Elvis Manuel и Los Aldeanos, открыто заявляли о себе в Гаване в 2007-2008. Несмотря на то, что от пошлых текстов у Elvis Manuel коробило половину города, а Los Aldeanos временно отстранялись то от одного выступления, то от другого (они даже были в государственном чёрном списке некоторое время), они регулярно выступали на маленьких коммерческих концертах, а их записи были слышны почти на каждой улице. Без смягчения своего мнения Los Adleanos стали самой загруженной рэп-группой на Кубе. В августе 2008 сам Pablo Milanés пригласил их выступить на официальном концерте на Tribuna Antiimperialista. Это огромная сцена под открытым небом на набережной, которая является самой высококлассной сценической площадкой Гаваны. Их peñas (встречи с фанатами) проходили в государственных клубах и иногда анонсировались по радио. Вряд ли они сильно скрывались.

Принимая во внимание концертную активность этих музыкантов, получается, что правительство придерживается практичной стратегии сдерживания, минимизируя присутствие оппозиционных музыкантов в ведущих СМИ и на главных сценических площадках, но позволяя им выступать на мероприятиях попроще, если только они не совсем выходят за допустимые рамки. Robin Moore (2006, 131) называет такой подход «lowered frequency», подходящий термин для тех десятилетий, которые он исследует, но он требует пересмотра в свете развития цифровых технологий и вытекающей из этого доступности музыки Elvis Manuel и Los Aldeanos, наиболее оппозиционных и в то же время самых известных представителей реггетона и рэпа 2007-2008.

Нескончаемые противоречия

Так как андеграундным музыкантам легче найти поддержку у культурных учреждений, чем в СМИ и индустрии звукозаписи, они часто оказываются как бы в подвешенном состоянии: они одновременно и «свои», и «чужие», получая поддержку от государства и в то же время подвергаясь официальной цензуре. При пристальном рассмотрении андеграунда в Гаване открывается противоречивая культурная панорама.

Одни либеральные культурные учреждения могут продвигать артистов, а другие, более консервативные, подвергают их цензуре. Цензуру можно определить по тем решениям в каждом отдельном случае, которые принимали руководители сценических площадок, а также радио- и телепродюсеры (см. Cloonan, 2003, 19). При всех юридически закреплённых ограничениях свободы слова на деле оказывается, что всё совсем по-другому и не так драматично: в тех редких случаях, когда цензура применяется, всё неизменно сводится к тому, что прибывшему на выступление артисту сообщают, что он/она не может выступить, или что мероприятие отменено.

В то время как для артиста это довольно существенные трудности, они не идут ни в какое сравнение с теми гонениями, которым подвергаются политические активисты и журналисты, и которые задокументированы международными организациями по правам человека, или с закреплёнными в конституции наказаниями. В действительности, несмотря на критику, андеграундная музыка может считаться оплотом относительной свободы на Кубе. Так как контроль в основном осуществляется не «режимом», а мелкими чиновниками, с которыми музыканты зачастую договариваются напрямую, то музыка, запрещаемая на одном мероприятии, может быть разрешена на другом, а артисты могут снова появиться на ранее запрещённой сцене после того, как они немного «подумали над своим поведением»[ref]Например, у Los Aldeanos на протяжении долгого времени были проблемные взаимоотношения с площадкой Almendares, и все же я видел несколько их выступлений там.[/ref].

Таким образом, цензура редко играет роль занавеса или униформы и чаще всего имеет целью предотвратить попадание наиболее проблематичной музыки к массовому слушателю, а не сорвать планы артистов по распространению своей музыки в своей же среде.

Борцы с режимом

Изображение андеграундных музыкантов как «борцов с режимом» опускает несколько нюансов: во-первых, что государство сотрудничает с андеграундными артистами, во-вторых, что музыканты конкурируют между собой.

Как объясняет Gorki Águila в Cuba Rebelión:

Все говорят мне – “То, что ты делаешь, гениально … Очень хорошо”. Но никто не зовёт нас выступать. Никто.

Aldo Rodríguez из Los Aldeanos заявляет:

Враг иногда находится среди самих музыкантов, которые доносят на тебя и тормозят. Это создаёт постоянные проблемы

(García Freyre, 2009).

Многие рэперы-любители считают исключительными профессиональные группы, сотрудничающие с Agencia Cubana de Rap (кубинское рэп-агентство, ACR) и La FabriK (организаторы хип-хоп симпозиума). По неофициальной информации, в 2010 году ACR (сейчас им руководят сами хип-хоп исполнители) препятствовало усилиям со стороны AHS, позволяющим большему числу начинающих рэперов стать профессионалами. Одна такая группа, Clan Completo, организовала символический протест против, по их словам, «внутренней блокады» на хип-хоп сцене. Они силой пробились к микрофону на закрытом официальном мероприятии в середине 2008 года (см. Baker, 2011). AHS позволила Clan Completo провести сольный концерт в своём главном офисе в Гаване, La Madriguera, и в то же время группа не допускались до мероприятий, организованных профессиональными рэперами.

На этом примере видно, что власти предоставили хорошую возможность одной из наиболее экстремистски настроенных рэп-групп, в то время как популярные артисты «забанили» эту же группу за её бунтарский стиль, чтобы сохранить ощутимые подвижки, которых добилась хип-хоп сцена за годы переговоров с властями. Ведущие рэперы часто входят в состав отборочных комиссий, которые решают, кто будет выступать на крупных мероприятиях, и таким образом имеют возможность не допускать на них группы, считающиеся слишком оппозиционными.

Назло маме уши

Андеграундные артисты цензурируют не только друг друга, но и самих себя. Поскольку андеграунд – это и одобряемая идеология в хип-хоп среде (признак «истинности»), и негативно воспринимаемая изолированность, то факторы внутреннего и внешнего влияния часто усиливают друг друга. Один рэпер из «старичков» считает, что андеграунд «превращается в гетто» в последние годы, а две группы из радио-ротации сказали, что, попробовав себя в андеграундном рэпе, только стали изгоями среди других артистов. Эти же группы считают, что ограниченное присутствие рэпа в СМИ – частично вопрос выбора, и что более широкое присутствие было бы возможно, если бы музыканты прикладывали больше усилий. Концепция андеграунда зависит от таких идей, как притеснение извне, самоопределение через сопротивление и преследование недостижимых целей (см. Maxwell, 2003, 158-63), поэтому усилия не всегда направлены на уменьшения напряжения со СМИ, которое, несомненно, есть. Так как некоторые артисты заинтересованы в том, чтобы их считали чересчур прямолинейными для СМИ, то самоизоляция и «внутренняя блокада» подрывают устоявшееся мнение о вечной борьбе между властями и музыкантами.

Даже в случае, когда цензура очевидна, она иногда попадает в ловушку двусмысленности. Концерты отменяются «по техническим причинам», микрофоны перестают работать, свет вырубается посреди выступления. Los Aldeanos жаловались, что им отключили микрофоны во время выступления на Tribuna Antiimperialista.

Без сомнения, такие проблемы иногда бывают результатом намеренных действий. Однако, ввиду того, что цензура играет для андеграундной музыки важную роль, нужно понимать, есть ли среди причин этих трудностей признаки сговора. Ведь в Гаване часто случаются отключения электроэнергии и нередки проблемы с устаревшим радиооборудованием. Например, отмена в последний момент хип-хоп фестиваля в 2004 году повсеместно расценивалась как акт цензуры. Тем не менее, названная причина (что накануне ночью ураган Чарли нанёс значительный материальный ущерб) не была лишь правительственной пропагандой. Фестиваль перенесли на три месяца, и это была не просто попытка успокоить рэперов. Паранойя подпитывает желание найти доказательства правительственного сговора, что делает сложной объективную оценку степени цензуры.

Крестовый поход против реггетона

Учитывая пропасть между юридическими и фактическими ограничениями и неоднозначность последних, цензура в какой-то степени «в глазах смотрящего». Исполнители реггетона рассказывали мне о крестовом походе против их музыки: ограниченное количество песен их стиля на радио и телевидении, отказ музыкальных агентств сотрудничать с ними. Противники реггетона в свою очередь указывали на его вездесущность, заявляя, что реггетон более распространён, чем рэп, потому что правительство продвигало его, предпочитая, чтобы народ тряс пятой точкой, а не работал головой. И что выглядело как цензура для reguetonero, было рекламой в глазах рэпера.

Цензура часто представляется как исчерпывающее объяснение того, что, например, рэп не может достигнуть массовости на Кубе. И всё же нельзя однозначно признать, что решения кубинских звукозаписывающих компаний носят преимущественно политический, а не экономический характер. Даже в социалистических экономиках музыкальная индустрия придерживается бизнес-моделей в управлении (Szemere, 2011, 11-12), особенно это касается поздних социалистических экономик. Jeroen de Kloet (2003) указывает на экономические факторы, скрывающиеся за предполагаемой цензурой китайского рока.

Кубинские власти, возможно, не видели в рэпе потенциальной прибыли, правильно это или нет, а отсутствие независимых звукозаписывающих компаний снижало желание идти на неоправданный риск. Именно из-за перехода кубинской культуры на капиталистические рельсы, начавшегося в так называемый Special Period (экономический кризис, спровоцированный распадом Советского Союза, когда Куба перешла от дотационной модели к самообеспечению (Whitfield, 2008, 88)), идею маргинализации рэпа исключительно по политическим причинам нужно рассматривать с осторожностью, особенно в контексте увеличивающейся ориентированности на рыночные отношения.

Легко поднять шум

Также существует проблема завешенных ожиданий, возможно, в результате недостатка информации об андеграундной музыке в других странах. Я часто слышал слово «цензура» вкупе с такими жалобами, как «нам не дают эфир на телевидении» или «у нас недостаточно рекламы», как будто это нормально для андеграундных музыкантов. Harry Belafonte, один из ярых поклонников кубинского хип-хопа, призывал ведущих рэперов не ожидать, и даже не стремиться к интересу со стороны ведущих СМИ, объясняя это тем, что хип-хоп зародился и процветает без их участия:

Я считаю, что разговоры об отсутствии телеэфиров – признак политической наивности и незрелости. Это всё равно что не сделать домашнюю работу как следует.

“Encuentro entre amigos”, 22[ref]Belafonte столкнулся с хип-хопом во время своего путешествия в Гавану в 1999 г. Он встретился с лидерами хип-хопа и привлек внимание Фиделя Кастро к этой музыке.[/ref].

Рэперы из Las Krudas (“Respirando desde dentro”, 26) говорят о сложностях, закрытых дверях и недостатке площадок. Всё это не вызывает сомнений. И тем не менее с разрешения властей они появляются в печати, на радио и даже на телевидении, регулярно выступают. Они создают провокационную музыку: стилистически бескомпромиссный, политически радикальный, афро-центричный, про-лесбийский рэп. Нигде в мире подобная музыка широко в СМИ не представлена.

В действительности можно сказать, что некоммерческая, неформальная музыка подобного рода получает на Кубе больше поддержки со стороны государства, чем в других странах. Как отмечал Miklós Haraszti (1988, 83) в отношении социалистической Венгрии: «Связь заведомо неэкономической природы искусства с его «освобождением» при социализме очевидна. Социалистическая интеллектуальная жизнь предоставляет протекцию большому числу неэкономических проектов».

Кубинские андеграундные музыканты легко поднимают шум, но их профессиональные условия в одних аспектах типичны для андеграунда во всём мире (за исключением отсутствия интернет-доступа, что очень важно), а в других – лучше, чем везде.

Большинство андеграундных музыкантов во всём мире рассчитывают только на себя при производстве и распространении своей музыки. И, хотя отсутствие ресурсов создаёт определённые сложности в этом процессе на Кубе, было бы неправильным предполагать, что власти препятствуют ему. По факту, многие кубинские музыканты создают и распространяют свою музыку беспрепятственно, а также есть доказательство, что государство помогает в этом процессе (через AHS) в той же степени, в которой мешает ему.

Вероятно, маргинальное положение большей части андеграундной музыки свидетельствует не столько о цензуре, сколько о том, что она на Кубе мало кого интересует. Слава таких андеграундных артистов, как Candyman, Elvis Manuel и Los Aldeanos, ставших звёздами без поддержки со стороны властей, подрывает доверие к заявлениям о препятствиях на пути к успеху. Кубинские музыканты несомненно испытывают трудности, но никуда не годится, когда две из трёх групп в Cuba Rebelión определяют бюрократию как главное препятствие, а точнее как отягчающее обстоятельство. Но так как это типичная проблема везде на Кубе (а также во многих других странах), будет сложно доказать, что она представляет собой форму творческого ограничителя, нацеленного именно на андеграундных музыкантов в ответ на их музыку.

Андеграунд – звучит гордо

Таким образом, цензура – это слишком однозначный термин для довольно разносторонней действительности. А так как принадлежность к андеграунду – повод для гордости, то неудивительно, что рассуждения об исключительности совпадают с действительностью далеко не во всём . В своей работе о роке в коммунистической Восточной Европе Jolanta Pekacz (1994) различает официальную идеологию рок-музыкантов (сопротивление правящей власти) и её рабочую версию, которая сводится к зависимости и симбиозу. Она утверждает, что реальных попыток контролировать рок было очень мало:

Часто повторяемые на Западе мнения о жёстких ограничениях, направленных на рок-музыку по политическим причинам в странах бывшего советского лагеря, и о травле артистов со стороны властей построены целиком и полностью на идее тоталитарности социалистического государства и отражают один из мифов о роке.

Её призыв критически подойти к этому мифу вместо того, чтобы подпитывать его, может быть полезен в контексте Кубы.

Как Qva Libre и Escape, все хорошо известные андеграундные рэп-группы в какой-то степени представлены в государственных СМИ. Андеграундный хип-хоп постоянно (хоть и незаметно) присутствует на радио в специализированных программах, а также в популярных шоу как «A Propósito». Некоторые пиар-менеджеры, агенты и музыканты, включая Ariel Fernández, Williams Figueredo, Roberto Zurbano, Lourdes Suárez и Cuentas Claras, работали радиоведущими (на La Esquina de Rap) и даже создали собственные рэп шоу (Microfonazo и Kun kun pa).

Когда во время визита в 2008 году я в первый раз включил радиостанцию La Esquina de Rap, я услышал программу, полностью посвященную Los Aldeanos, олицетворение андеграундного рэпа. С телевидением строже, но андеграундные группы Anónimo Consejo, Las Krudas и El Cartel смогли появиться на экране. Даже Los Aldeanos выступили в программе «Cuerda Viva» в награду за победу в номинации «Лучшая демо-запись» в 2008 году. Они вручали награду Doble Filo, победителям следующего года, которые выступали вместе с Qva Libre на масштабном мероприятии в PabExpo, транслировавшемся на ТВ. Это всё прекрасно иллюстрирует серую зону, в которой находится андеграундная музыка, даже по отношению к консервативным СМИ: конечно присутствие их в СМИ невелико, но сочувствующие им режиссеры и ведущие создали такие условия, которые не позволяют голословно заявлять о подавлении андеграунда.

Дело Горького

Сочетание настойчивости и изобретательности со стороны артистов, переговоры с чиновниками министерства культуры, а также политика властей, направленная скорее на сдерживание, чем запрет, открывает различные пути перед андеграундной музыкой. Антикастровские настроения и нашумевшее дело Gorki Águila привели к тому, что культурный климат на Кубе видится тоталитарным, но дело Gorki – исключительное.

Свобода слова, значительно ограниченная на бумаге, на практике оказывается более широкой, чем утверждают многие эксперты (и даже конституция). И это касается не только звукозаписей, которые распространяются подпольно: количество спорных вопросов, затрагиваемых на живых хип-хоп концертах на государственных сценических площадках, может шокировать любого, кто верит, что кубинцы на публике держат язык за зубами. Более того, и сама цензура не является темой-табу: она открыто обсуждается хип-хоперами в нескольких документальных фильмах.

Я не хочу приуменьшать силу государства – опыт PPR напоминает об ограничениях свободы слова – а, скорее, обратить внимание на то, что другие артисты в последние годы не подвергались подобным репрессиям, и что многие критические голоса окрепли в атмосфере, созданной сочетанием государственной поддержки и ограничений со стороны властей.

Определённо, давление и ограничения – часть музыкальной жизни в Гаване. Но нельзя недооценивать масштаб андеграундной музыки в городе, а также роль государства, которое не только закрывает глаза на её существование, но даже оказывает поддержку.

Кошки против мышек

Jeroen de Kloet (2003), говоря о Китае, раскритиковал одну из наиболее влиятельных моделей цензуры в социалистическом государстве, описанную в книге Haraszti «Velvet Prison». И многие его аргументы применимы к ситуации на Кубе, предполагая определённую общность между поздними социалистическими обществами. De Kloet заявляет, что «цензура – это скорее игровая площадка, нежели чем поле битвы», где «кошки и мышки играют в игру, в которой кошки не стремятся навязать правила, а мышки стараются по максимуму этих правил избежать».

Такое видение цензуры через призму тактики и переговоров, где артисты и не жертвы, и не пособники, более полезно для кубинской поп-музыки, чем более негативный образ противостояния между искусством и политикой, представленный у Haraszti и Cuba Rebelión. Андеграундные музыканты не просто сопротивляются или капитулируют – они динамично взаимодействуют с государством, постоянно испытывая границы на прочность.

В реальности это не просто доминирование и сопротивление, а, скорее, игра, в которой участники ведут постоянную «борьбу за территорию» и в то же время избегают полной победы над противником. Чиновники в сфере культуры осознают, что метод грубой силы может привести к обратным результатам – но и артисты, получающие слишком много поблажек от государства, могут утратить свой оппозиционный статус.

Именно эту точку зрения выразил в разговоре со мной Fernando Rojas, замминистра культуры. Цензура – это игра, которая может быть полезна андеграундным артистам. Los Aldeanos и Gorki Águila добились славы за пределами страны благодаря своим вызывающим высказываниям и бунтарским взглядам, а Los Aldeanos прельщает международная карьера. De Kloet утверждает, что

цензура рока в Китае может расцениваться как ограничивающий, так и стимулирующий фактор. Она ограничивает рок и в то же время создаёт пространство для него.

Его видение отношений между государством и артистами как диалога и симбиоза, а не иерархической подчинённости, с элементами как партнёрства, так и противостояния, характеризующихся напряжением, которое может быть и продуктивным, и деструктивным, перекликается с тем, что происходит на Кубе начиная с 1990-х.

Безусловно, цензура – вещь серьёзная, но, как это ни удивительно, она может быть источником удовольствия и развлечения, отражая метафору de Kloet об игре на детской площадке.

Ariel Fernández, бывший хип-хоп промоутер в AHS, рассказал мне обо всех трудностях, с которыми он столкнулся при общении с чиновниками сферы культуры в Гаване, но затем добавил:

Откровенно говоря, мне понравилось с ними ругаться.

В документальном фильме «Pa’lante» рэперы шутят о том, как их посадили в тюрьму за то, что они говорили не то, что надо, и искренне смеются над этим. Aldo рассказал мне о концерте в Almendares, на котором зрители начали звать на сцену Los Aldeanos. Им было запрещено выступать на этом мероприятии, поэтому ди-джей поставил их песню, а сами музыканты со сцены открыто насмехались над ситуацией, хоть и не раскрывали при этом рта. Aldo также смеялся над своим недавним интервью на радио-шоу: он утверждал, что интервьюер задавал ему вопрос, а потом сам жестами и мимикой пытался не дать ему нормально ответить. Для Aldo цензура была развлечением в той же мере, в которой вызывала тревогу: образ «кошек-мышек» у de Kloet подходит здесь как нельзя лучше.

Артисты не ограничены в развлечениях – они не только «мышки». Williams Figueredo, ведущий «La Esquina de Rap», с удовольствием рассказал мне о том, как ставил песню Aldo «Retrato Hablado» в эфире своего шоу.

Песня начинается с «устного портрета» неизвестного подозреваемого, которого обвиняют в ряде социальных преступлениях: грозный тон, игра слов и репутация Aldo как политического активиста поддерживают ожидания слушателей, что целью является Фидель. Figueredo, смеясь, описывал мне лицо своего директора, когда песню первый раз поставили в прямом эфире: директор, педант и приверженец политических правил, выглядел мертвенно-бледным и делал отчаянные жесты, чтобы песню выключили, а Williams сдерживал его и просил подождать. И когда напряжение становится совсем невыносимым, обнаруживается подозреваемый – культ потребления. Здесь в кошки-мышки играют работники одной радиостанции.

Ситуация с андеграундными музыкантами в Гаване, таким образом, менее ограничивающая, чем могла бы быть, а цензура довольно прозрачна. Cloonan (2013, 17-18) выделяет три уровня цензуры: предварительный запрет, ограничение и замалчивание. На все эти виды цензуры оказали влияние цифровые технологии. И если тактика предварительного запрета и ограничения (например, отказ подписывать контракт с артистами и исключение из радиоротации) может серьёзно сказаться на коммерчески ориентированных группах (Perna, 2005, 90-3), то для сферы андеграундной музыки это намного менее существенно.

Медиа ограничения могут в этой связи расцениваться как довольно слабая форма цензуры в отношении андеграундных музыкантов в эпоху цифровых технологий. В действительности она может быть как подспорьем, так и препятствием: успех Los Aldeanos основан на имидже изгоев СМИ, и нельзя сказать, что эта изоляция была главным препятствием в распространении их музыки. Были бы Los Aldeanos более популярны, если бы появлялись на ТВ каждый день?

Leonardo Acosta (2008, 18) предполагает, что успеху реггетона способствовали ограничения в СМИ. Если квалифицировать отказ в медиа трансляциях как цензуру, то Los Aldeanos ей подвергались. Но также можно утверждать, что, когда более 20 демо записей свободно распространяются по всей Гаване, то не особенно их и ограничивают, а правительство не мешает их музыке становиться средством массовой информации.

Сочетание цифровых технологий и симпатизирующих чиновников на местах даёт большинству андеграундных музыкантов возможность создавать и беспрепятственно распространять свою музыку и регулярно выступать. Плотный гастрольный график у Qva Libre и Escape, периодические появления в СМИ и постоянные бюрократические трудности больше соответствуют ситуации в андеграундной музыке Гаваны, чем радикальная позиция PPR и их опыт, и указывают на более неоднозначную картину, чем это показано в Cuba Rebelión на примере «изощренного замалчивания и цензуры».