Третье поколение: эра «на 2»
Хотя танцоры времён “Палладиума” заложили основы движений для танца «на 2», а поколение сальсы/хастла дало им теоретическое обоснование, танец «на 2» стал самостоятельным жанром и настоящим «движением» в смысле согласованности, задач и численности не раньше 1990-х годов, когда на сцену вступило современное поколение танцоров. Рост, распространение, коммерциализация и стандартизация стиля в сочетании со всё более сложной техникой и увеличивающейся соревновательностью – всё это характеризует современное поколение танцоров «на 2». Термины «сальса» и «мамбо» сейчас часто взаимозаменяемы, хотя эти слова всё ещё могут провоцировать противоречия.
Начав в 1990-х годах со всего лишь нескольких трупп «на 2», феномен вырос настолько, что сейчас в Нью-Йорке (по состоянию на 2004 год – СпР) насчитывается около тридцати танцевальных коллективов и школ «на 2», придерживающихся как методики Торреса, так и Razz M’Tazz (Shaw and Silverio “Directory of On 2”; этот список включает только тех, кто выступает под счёт Торреса). Каждая школа еженедельно преподаёт сотням учеников, поэтому танцевальная тусовка «на 2» в Нью-Йорке становится всё больше, а её экономический потенциал всё время растёт. Как уже упоминалось, многие ночные клубы сейчас устраивают специализированные вечеринки и отдельные танцполы для танцоров «на 2». Диджеи, специализирующиеся «на 2», стараются угодить музыкальным вкусам танцоров мамбо: они не должны закольцовывать или миксовать песни, им нельзя играть слишком много кубинской музыки, латин-джаза или сальсы романтики (Shaw and Silverio “Directory of DJs”). Есть даже специализированные компании, которые производят одежду и сопутствующие товары для танцоров «на 2».
Хотя стиль «на 2» тесно связан с культурой и историей Нью-Йорка, сообщество «на 2» распространилось далеко за пределы города. Начиная с середины 1990-х годов инструкторы «на 2» начали привозить свой танец в другие города и даже страны. Это достигалось как с помощью агрессивной саморекламы через сайты и промо-видео, так и благодаря приглашениям от танцоров из других регионов, которые устали от повторения однообразных движений. Особая ситуация с этим танцем сложилась в Калифорнии, где к этому времени сформировался собственный стиль «West Coast», сильное влияние на который оказал свинг. Так же, как раннее мамбо было связано с джиттербагом (Butler, 1953), свинг снова оказал влияние на мамбо. Ньюйоркские инструкторы также с успехом создали нишу для своего танца в Европе; например, Angel Rodríguez организовал итальянский филиал Razz M’Tazz в Милане и планирует открыть ещё один во Франции в Марселе. Япония и Корея тоже с готовностью восприняли стиль Нью-Йорк (Rodríguez, 2003).
Увеличение числа людей, желающих научиться танцевать сальсу, придало танцу бóльшую экономическую ценность, что, конечно же, привело к усилению коммерциализации. Одним из эффектов этого процесса стало увеличение значимости споров о том, как «правильно» танцевать, потому что источник дохода учителя или артиста зависит от того, как на этот вопрос отвечает публика. Angel Rodríguez комментирует:
[Люди говорят], что если ты не делаешь это именно так, то значит делаешь неправильно; никто в Нью-Йорке не знает, как правильно учить; какие замечательные бизнес-направления, когда ты латинос, который заявляет, что это единственно верный вариант.(2003)
Эти заявления подразумевают несколько вещей: такое большое количество заявлений об аутентичности делается из коммерческих соображений; мнение публики о том, что только латиносы могут правильно научить сальсе (многие ученики упорно верят в это, несмотря на то, что и Торрес, и Родригес уверяют в обратном); сама концепция была создана из коммерческих соображений.
Во-вторых, возросший интерес к преподаванию танца усилило стремление к его систематизации, которая началась с методической системы Торреса из 25 шагов, которой пользовались в Mambo Society в 1980-х (сейчас система Торреса включает примерно 300 «shines» и 200 поворотов). Ныне у каждой школы есть собственная методическая система из сотен шагов, распределённых по уровням в зависимости от сложности и разделённых на парные и сольные («shines»). И наконец, конкуренция между школами привела к созданию ещё более оригинальных и даже экстравагантных сценических номеров. Темы выступлений нью-йоркских коллективов на Congreso Mundial de la Salsa в 2004 году варьировались от «Цирка в стиле сальса» до «Матрицы».
Методики обучения стали важными документами и с экономической точки зрения, так как они гарантируют, что ученики будут возвращаться, чтобы учиться дальше, и с той точки зрения, что с их помощью танцоры документируют историю развития своей художественной формы. Ключевые моменты и фигуры истории и развития танца увековечены здесь. В методике Торреса есть шаг под названием «Millie Donay», который был одной из визитных карточек этой танцовщицы. В большинстве школ, если не во всех, есть шаги «pachanga taps» и «pachanga strut», отдающие дань повальному увлечению этим танцем в 1960-х. И в методике Торреса, и в методике Razz M’Tazz есть шаги, похожие на «shuffle» в чечётке, включая «heel shuffle» и «triple shuffle». Влияние массовой поп-культуры также чувствуется, как, например, в номере Торреса «Michael Jackson» и в номере Razz M’Tazz «Janet Jackson». Более личные истории можно увидеть в шагах, названных в честь участников танцевальных коллективов или инструкторов, которые эти шаги придумали. Такими примерами в методике Razz M’Tazz служат «Konig’s Grapevine» в честь инструктора Carlos Konig и «Addie’s Tradition» в честь директора коллектива Addie Rodríguez.
Особое внимание к названиям шагов переросло в сильное стремление к правильному обозначению танца в целом. Как уже отмечалось, название «сальса» было противоречивым ровно с того момента, когда так впервые окрестили музыку в 1970-х. И хотя многие считают этот термин приемлемым в отношении музыкального жанра, танцоры всё ещё бурно его обсуждают. Многие танцоры «на 2», даже большинство, предпочитают называть свой стиль «мамбо», а не «сальса», возможно, из-за того, что Эдди Торрес отдаёт предпочтение более раннему термину. Некоторые различают эти термины так: сальса – это «на 1», а мамбо – это «на 2», или: сальса – это музыка, а мамбо – это танец (Bello: «Salsa Music»). Для других людей приемлемы оба термина, они означают одно и то же (Espinoza: «Breaking»). По словам Angel Rodríguez: «Как по мне, так это всё одно и то же. Три шага назад, три шага вперёд, и перестаньте лезть из кожи вон» (2003). Вероятнее всего, такие различные мнения – результат разного жизненного опыта: Эдди Торрес сотрудничал с Тито Пуэнте, который сам недолюбливал термин «сальса», а у Анхеля Родригеса есть большой опыт работы с несальсовыми танцорами, например, в хастле.
Хотя базовые шаги мамбо Нью-Йорк такие же, как и в прошлом, сейчас в них привносится много стилистических новшеств. Украшения становятся всё более сложными, а старые фигуры раскладываются на части, ускоряются и комбинируются по-новому. В дополнение к этому Торрес добавляет:
Танцоры “Палладиума” очень много танцевали в открытой позиции. Второе поколение, к которому принадлежу я, начали совершенствовать работу в паре. А на молодое поколение, которое приходит в мамбо, сильное влияние оказывает хип-хоп и регги… [И] я вижу новые танцевальные коллективы, которые в выступлениях используют сюжетную линию.
(SalsaRoots: “Eddie Torres”)
Сюжетные или тематические танцы, например, недавние «Mission Impossible» у Razz M’Tazz и «Salsa Circus» у Cultural Explosion, усиливают театральность мамбо, в то время как соединение движений из хип-хопа и регги с традиционным мамбо отвечает недавним экспериментам со смешением музыки сальсы и хип-хопа у таких групп, как DLG (Dark Latin Groove, сейчас не существует). Таким образом, танец отражает межкультурные эксперименты молодых пуэрториканцев, рождённых в Нью-Йорке, выступающих в настоящее время, точно так же, как музыка мамбо 1950-х отражала музыкальное сотрудничество между пуэрториканцами, кубинцами и афроамериканцами в первой половине XX века. Один учёный заявил, что по факту сальса музыка характеризуется «произвольным сочетанием разнообразных карибских ритмов и жанров» (Quintero Rivera, 1999). Танец сальса/мамбо также можно определить как произвольное сочетание движений, характерных для регионов от Карибских островов до Соединённых Штатов.
Ещё одной линией развития стало увеличение количества «socials», вечеринок для танцоров «на 2», которые проводят танцевальные школы или инструкторы – это давно практикуют студии бальных танцев. На этих мероприятия серьёзные танцоры приходят, чтобы попрактиковаться с лучшими партнёрами, которые там есть, не думая о дресс-коде или проблемах из-за алкоголя. Большинство приходит в джинсах или тренировочной одежде и кроссовках. Socials обычно проводят в танцевальных студиях, которые отвечают требованиям в отношении расположения и напольного покрытия и где чаще всего музыку ставит диджей, специализирующийся на музыке «на 2», очень и очень немногие устраивают живые концерты. Танцевальные коллективы часто обкатывают здесь свои новые номера, особенно если они спонсируют вечеринку. Jimmy Anton, танцевальный инструктор и диджей, в 1993 году организовал самую «долгоиграющую» вечеринку в Нью-Йорке (Silverio, 2000). Там собираются танцоры из разных школ, многие записывают видео друг друга, чтобы выучить новые движения и оценить себя со стороны. Несмотря на отсутствие пафоса, качество танца сделало вечеринку Anton, по словам некоторых танцоров, «самым крутым танцевальным местом в Нью-Йорке» (Silverio, 2000). И как вечеринки стали для танцоров из одного города лучшим местом встречи, так congresos, или конгрессы, стали площадкой, где могут встретиться танцоры из разных мест. Такие большие конвенции, часто включающие в свои программы театральные представления и соревнования, сейчас проводятся в Сан-Хуане, Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, Чикаго, Майями, Канаде, Италии и во многих других местах. Эти мероприятия подтолкнули танцоров сальсы/мамбо к дальнейшим художественным достижениям посредством дружеских соревнований и обмена идеями.
Хотя в нью-йоркских клубах можно встретить людей из всех слоёв общества, сальса/мамбо «на 2» всё больше (и это в некотором роде противоречиво) стремится к городскому среднему классу, на который ориентировано большинство клубов и уроков «на 2». Edie Espinoza, танцор, который ведёт онлайн сальса/мамбо журнал SalsaWeb, пишет:
Сальса привлекает много людей увлекающихся и одержимых. Такие целеустремлённые карьеристы по жизни. Люди типа «А». Я не удивлён, потому что так танцевать – это вызов. Я ни в одном ночном клубе не встречал столько докторов, инженеров, юристов, финансистов и университетских профессоров, как на сальса-танцполе.
(Espinoza: «Breaking»).
Один читатель в ответ поделился следующим наблюдением: «Это неудивительно, ведь именно такие люди могут позволить себе оплачивать уроки танцев. Такой же контингент вы увидите в бальных танцах, аргентинском танго и линди хопе» (Espinoza: «Breaking»). Некоторые идут в этом споре ещё дальше и утверждают, что мамбо всегда было танцем среднего класса, даже во времена “Палладиума” (García). Эти доводы подтверждают, что хоть в “Палладиум” и ходили люди всех социальных слоёв, мамбо и латин-джаз были популярны преимущественно у «продвинутых» горожан, а другие клубы (например, “Club Caborrojeño”) были ориентированы на пуэрториканцев деревенского происхождения и ставили музыку jíbaro[ref]Переход мамбо от «уличной» стадии к танцевальным школам, естественно, привёл к тому, что эта форма танца стала более привлекательна для среднего класса. Но не следует думать, что под средним классом имеются в виду только белые. Те, кто учатся танцевать «на 2», принадлежат к разным этническим группам, хотя большинство – это «белые воротнички», принадлежащие к среднему классу. Большинство профессионалов «на 2» – пуэрториканцы, родившиеся в Нью-Йорке, вероятнее всего из-за того, что идентификация с сальсой/мамбо заставляет их заниматься именно этой танцевальной формой, а не другими. Но возможно, это происходит из-за некоторого предубеждения в отношении танцоров других национальностей, которым «здесь не место» или которые воспринимаются зрителями как «менее аутентичные».[/ref]. Как бы там ни было, некоторые инструкторы пытаются изменить существующее положение вещей. Например, Эдди Торрес и Анхель Родригес вместе с Эдди часто дают уроки в школах для учеников с невысоким доходом; а Торрес надеется однажды организовать программу стипендий.
Хотя стиль танца и социальная атмосфера изменились, между мамбо прошлого и мамбо настоящего сохранилась преемственность. Предпочтительной музыкой для мамбо или сальсы «на 2», как и для танцоров предыдущего поколения, остается «классическая» пуэрториканская или ньюйориканская сальса El Gran Combo, Ray Barretto, Eddie Palmieri или Conjunto Clásico, но многие выступления ставятся под мамбо времён “Палладиума”, например, авторства Тито Пуэнте. Кроме того, пусть подавляющее большинство инструкторов и артистов имеет пуэрториканские корни, это всё ещё многонациональная форма искусства, которой занимаются азиаты, афроамериканцы, белые, латиносы. В обсуждении “Палладиума” Пуэнте отмечал: «Мамбо разжигало романтику, устанавливало гендерные роли, объединяло культуры и стирало расовые границы» (1994). Это утверждение и сейчас близко многим танцорам. Конечно, некоторые оригинальные шаги всё ещё практикуются как танцорами “Палладиума”, которые ещё в строю, так и теми, кто им подражает.
Сегодня сообщество «на 2» объединяют не только общие интересы, но и – для некоторых – ностальгия и почти религиозная преданность музыке и танцу сальса/мамбо, а особенно клаве, который их объединяет. Можно ожидать, что с долей ностальгии “Палладиум” будут вспоминать бывавшие там танцоры, но даже те, кто слишком молод, чтобы говорить об этом, «вспоминают» через разговоры в сообществе. Кажется, что “Палладиум” – это что-то вроде утопии, свободной от предрассудков, где был достигнут идеал в музыке и танце. Язык, которым танцоры говорят и пишут о “Палладиуме”, поддерживает его мистический статус. Прямолинейная во всех отношениях статья, написанная энтузиастом мамбо Alan Feuerstein (1992), который начал танцевать в 1950-х, начинается словно сказка с такого описания “Палладиума”:
Это было начало 1950-х. Мамбо-помешательство охватило Нью-Йорк. Вся великая музыка, музыканты и танцоры объединились в одном месте – “Палладиум” на углу 53-й Улицы и Бродвея. Его называли Домом Мамбо. Хотя “Палладиум” физически перестал существовать… он остаётся в воспоминаниях людей духовным центром, напоминанием обо всём аутентичном и волнующем, что происходило в лучшие годы мамбо.
Другой танцор написал небольшой рассказ на эту тему приблизительно таким же высокопарным языком, представляя идеализированный “Палладиум” как «совсем другой мир, изобилующий людьми, культурами, мелодиями и ритмами» (Kellin, 2001).
Клаве – ещё один предмет, вознесённый до магического статуса в мире мамбо. Во вступлении к своему мамбо «на 2» инструктор Mike Bello пишет:
Я должен сказать, что ровно с того момента, как я осознал его существование, всё сложилось и Я ПОНЯЛ – правда клаве, как жизненная сила, которая питает музыку и танец. Я принял правду о клаве, как принимают религию – даже без «доказательств» на тот момент, потому что глубоко внутри ВСЁ ОЩУЩАЕТСЯ ПРАВИЛЬНО, и как религию, я принял “Слово о клаве”.
(Bello: «How Mike»)
Такие речи кажутся чересчур драматичными даже танцорам-энтузиастам. Инструктор Rodney López комментирует: «У танцоров сальса/мамбо NY почти религиозная преданность брейку на два» (Silverio, 2002). Однако, такие рассуждения – это лишь один из способов, которыми танцоры мамбо Нью-Йорк укрепляют своё сообщество и своё искусство.
