Вступительное слово

В далеком 2013 году у меня возникла острая необходимость сделать переложение одной из песен группы, в которой тогда играл, в стиль сальса. Я тогда не имел ни малейшего представления, что это вообще такое, но само слово слышал, конечно, не единожды. Как обычно, полез гуглить, в надежде найти что-то вроде методического пособия, в котором бы были ноты – какой инструмент что должен играть, чтобы это было сальсой.

Моему изумлению не было предела, когда таких методических пособий на русском языке я не обнаружил. При этом книг по сальсе на английском было предостаточно. Скачав какой-то огромный торрент и пролистав с десяток учебников, приметил один из них – “Руководство по сальсе для фортепиано и ансамбля” авторства Ребеки Маулеон.

Эта книга зацепила меня историческими выкладками, богатством нотных примеров для всех без исключения инструментов, диким количеством раритетных фотографий, отсылками на литературу, предметным указателем, ссылками на аудиоматериалы. Всем тем, чем должен обладать вдумчивый и серьезный труд.

Работать с книгой на языке оригинала было довольно сложно. Я решил перевести ее, благо что у меня уже был к тому времени опыт перевода учебной музыкальной литературы – “Школа классической гитары” Аарона Ширера в двух томах (вообще в трех, но у меня было только две книжки). В процессе перевода стало понятно, что сальса – это поистине колоссальный мир музыкальной культуры. Это вселенная поразительных музыкантов, гениальных аранжировщиков, композиторов, вдохновивших немыслимое число современных нам исполнителей и авторов.

Но еще больше поразила мысль о том, что этот вдохновляющий мир проходит мимо музыкального сознания наших дорогих выпускников Консерватории и музыкального училища. Даже выпускник Консерватории, обладающий красным дипломом по классу композиции не в курсе, что такое клаве. Это как бы не нужно знать, видимо. Латиноамериканская музыка – это слишком мелко, по версии профессуры данного ВУЗа. Ну а как еще это воспринимать?

Раньше я сталкивался с этим вопиющим недоразумением на почве классической гитары, как это ни странно. Композиторы, выпускающиеся из Консерватории, про гитару знают только две вещи – приблизительный диапазон и наличие шести струн. И это несмотря на гигантские усилия блистательных гитаристов начала XX века по популяризации классической гитары и установлению ее полноправной роли в симфоническом оркестре. И если раньше можно было грешить на скудный репертуар, то спустя век этой проблемы уже давно не существует.

С сальсой похожая история. Мир карибских ритмов более-менее знаком эстрадным барабанщикам, тщательно изучающим материал, в то время как духовики, вокалисты и пианисты останавливаются, как правило, в пределах лэтин джаза, не зная (и зачастую не желая узнавать), что такое дансон, контраданс, данса, хабанера, сон, чангуи, кириба, ча-ча-ча, мамбо, кубинская румба и т.д.

Складывается такая картина, что вышеуказанные стили, давшие толчок развитию современной популярной музыки как никто другой, гораздо более знакомы и любимы танцорами, а не российскими музыкантами. А интерес к кубинской музыке в массах вообще зачастую ограничивается просмотром шедевра Вима Вендерса.

С другой стороны, совершенно ясно, почему сложилась именно такая ситуация, почему на улицах городов мы не видим, наряду с исполнителями на джембе и растафарианами, самодеятельных сальсеро, стучащих по сенсерро и тимбалес. Ведь в музыкальной среде нет импульса к популяризации афро-кубинской музыкальной культуры! Несмотря на богатейший опыт культурного обмена СССР-Куба, не сложилось. Увы. Поэтому на всю страну наберется лишь с десяток групп, исполняющих сальсу, а на концерты El Gran Combo de Puerto Rico и Elito Reve y su Charangon собираются лишь горстки фанатов.

Неожиданно мой скромный труд по переводу руководства по сальсе для музыкантов приобрел колоссальное значение в разрезе описываемой проблемы. Это заставило меня ужесточить требования к качеству перевода – особенно в части терминологии и фактов. Стало понятно, что в условиях информационного голода эту книгу, скорее всего, будут цитировать и ссылаться на нее, и любая неточность в переводе может повлечь за собой неприятные последствия. При этом сухой язык справочника необходимо было смягчить, ведь музыканты – тоже люди. Многие термины, существующие только в американской практике, максимально точно донести по смыслу до русскоязычного музыканта, обладающего обыкновенным российским образованием. И самое главное – эта книга должна стать чем-то вроде дверей в мир музыки для музыкантов. Станет ли она тем самым импульсом? Не знаю, время покажет, но лично для меня она открыла огромный, восхитительный мир, о котором я не имел даже смутного представления, несмотря на свои занятия музыкой с ранних лет.

Я надеюсь, что спустя некоторое время после публикации книги для самого широкого  доступа, на безвозмездной основе, я увижу наконец на улицах людей, играющих на тимбалес и распевающих во все горло “Негра Томаса”, “Ла Кандела”, “Ми дисен Куба”, “Негро бембон” и тому подобные вещи, которые уже наизусть знают танцующие люди, но о которых пока и слыхом не слыхивали наши уважаемые музыканты. Я глубоко убежден, что незнание афрокубинской музыки хотя бы в общих чертах – это досадное упущение для музыкантов, и исправление этой ситуации поможет им стать глубже, интереснее и профессиональнее во всех смыслах.

Капранов Марат