Оркестр был в хороших руках. Джимми Фрисаура заверил Тито, что все будет хорошо, и что его оркестр будет там, где он должен быть:
— Ты по нам не успеешь соскучиться", — сказал я ему за день до того, как он отправился на Кубу.
— Черт, конечно же я буду скучать! — расстроенно ответил он мне.
— Перкуссия остается на Вилли и Монго. Все будет хорошо.
Он был как ребенок, взволнован, весь как на иголках. Это было что-то с чем-то.
Я живо представил Тито и рассмеялся.
Тито планировал решить сразу несколько задач, отправляясь в 1957 году на Гаванский музыкальный фестиваль, проводившийся для того, чтобы отдать должное множеству кубинских музыкантов, завоевавших международное признание. Это мероприятие было детищем промоутера по имени Гаспар Пумарехо, именно он убедил правительство провести фестиваль. В ту пору на Кубе всем заправлял диктатор Фульхенсио Батиста. Гавана была, по факту, «латиноамериканским Лас-Вегасом», местом, где азартные игроки и туристы спускали свои состояния в фешенебельных салонах и казино под чутким присмотром мафии. Тито провел несколько беззаботных дней, предаваясь развлечениям в Мекке афро-кубинской музыки, продолжая завоевывать признание публики за свой вклад в развитие музыкальной культуры. Ему было 37 лет, и его известность росла.
Гаспар Пумарехо
Марио и Мигелито в общих чертах понимали политическую ситуацию на Кубе. Оглядываясь назад, я понимаю, что они были обеспокоены за судьбу своей родины, за ее будущее. Мигелито всегда был красноречив, когда речь заходила об этих вещах. Марио был здравомыслящим бизнесменом и музыкантом, на протяжении многих лет он утверждал, что
«Куба сливается в унитаз».
В 1957 году Гавана находилась на распутье. Мафия под предводительством криминального авторитета Мейера Лански расцвела пышным цветом благодаря тесному партнерству с Батистой, при почти полном попустительстве правительства США. В 1956 году, в разгар революционного переворота, был построен отель «Ривьера» — 21 этаж, 383 комнаты, бюджетом в 14 миллионов долларов. Это было воплощением мечты мафиози Мейера Лански, его апофеозом. На открытии отеля устроили представление с Джинджером Роджерсом во главе. Официально Лански был в должности «заведующего кухней», но на деле он управлял абсолютно всем, что происходило в отеле. Гостиницы Гаваны круглый год были битком набиты знаменитостями, в их числе были Эррол Флинн, Хамфри Богарт, Лорен Бэколл, Фрэнк Синатра и Ава Гарднер.
Мейер Лански и его детище — отель «Ривьера»
Фрэнк Синатра в «Насиональ»
Существует версия, что в 1946 Гавану посетил Фрэнк Синатра. Тито упоминал, что в то время как раз был там же с коротким визитом. «Не было никаких проблем сорваться в Гавану на одну ночь», — рассказывал он. Поездка Фрэнка Синатры была связана со сходкой боссов мафии. Официально он поехал в Гавану в качестве гостя итальянского миллионера, который собирался вручить ему щедрый подарок в отель «Насиональ». На встрече присутствовало множество почитателей прославленного певца. Лаки Лучано говорил: «Если кто-нибудь спросит, в чем надобность этой встречи, скажите, что это чествование итальянского парня из Нью-Джерси по имени Фрэнк Синатра». Того самого Фрэнка, с которым судьба свела Тито однажды в Нью-Йорке. Тито собирался остановиться в «Насиональ», но ему не довелось встретить там Синатру.
Встреча боссов мафии состоялась в отеле «Насиональ» в конце декабря 1946 года. Это было грандиозное торжество. Предпочтение отдали казино «Parisién» за превосходную еду; текла рекой высококлассная выпивка от известнейших брендов французского шампанского, шотланского виски и кубинского рома. Там гремели самые знаменитые оркестры Гаваны, танцевали лучшие артисты из кабаре «Тропикана», «Санс Суси», «Монмартр».
Сходка мафиози в 1946 г., отель «Насиональ»
На Кубе тех лет можно было повстречать и других звезд. Эрнест Хэмингуэй практически безвылазно жил в Гаване. В честь Марлен Дитрих на Кубе назвали коктейль. В числе прочих знаменитостей можно назвать Жозефин Бэйкер, Нэта Кинга Коула, Шавье Кугата, Кармен Миранду, Марлон Брандо, Джимми Дюранте, Эдит Пиаф… перечислять можно бесконечно.
Ночная Гавана
В списке мест, которые планировал посетить Тито, были сотни ночных клубов и других заведений, в которые обычно туристы не захаживали. Конечно, он физически не мог успеть везде, но этот список все равно не сокращал. Он хорошо знал город, знал, как найти то, что ему интересно. В Гаване был огромный выбор. Целый ряд мест под общим названием «Ла Плайита» (La Playita), в их числе были клубы «Пенсильвания» и «Панчин». Танцы были простыми и грубыми, правда, и выпивка была неочищенной, «агуардиенте», как ее называли сами кубинцы («водка, зелье» — исп.) — (самогон — прим. пер.) Обитатели танцпола были вызывающими и громкими, такими же, как тяжелые, обжигающие афро-кубинские ритмы.
Кафешки, расположенные вдоль бульвара Прадо стали одной из причин, почему Гавану называли «Американским Парижем». В «Эль-Дорадо» играл женский оркестр, и можно было слушать музыку, потягивая напиток и разглядывая прогуливающихся мимо людей. Вокруг города было несколько мест с более-менее испанский атмосферой (т.е. с испанской музыкой и вином в кувшинах). Тито знал их все еще со времен, когда вскоре после возвращения с Востока и увольнения из ВМФ, начал по возможности (когда позволяли средства и время) наведываться в Гавану. Допоздна были открыты бары и лаундж-кафе, численность которых была более сотни, не считая трех тысяч виноделень и винных погребов, продававших ликер на разлив или в бутылках.
Ночная жизнь города бурлила, и пригороды не были исключением. В Ведадо были десятки клубов. Ночная жизнь, заполонив прибрежные районы Кубы, распространилась даже в Сантьяго-де-Куба, на восточном побережье острова. В лучших барах и магазинчиках всегда можно было услышать живую музыку — певцов, пианистов или аккордеонистов. В небольших ночных клубах, таких как «Бамбу» (Bambú) и «Ла-Кампана» (La Campana), были игровые автоматы, но при этом не было других азартных игр. Что же до музыки, то она была искренней и подлинной.
Таким образом, в Гаване любой мог найти себе развлечение по вкусу: что-нибудь интересное в ночной жизни «Жемчужины Антильских островов», или в «Париже Америк». Тито знал и с нетерпением ждал этого — потанцевать, выпить и вкусно покушать, зависнуть в дешевых кабаках и посетить роскошные рестораны. Одним словом — уйти в отрыв посреди тропического великолепия и веселья.
Революционный террор
Но неотъемлемой частью Гаваны был и терроризм. Например, в то время повстанцы взорвали газовую и электрическую распределительную станцию. Больнее всего это ударило по пригородам Гаваны. Были ранены несколько человек — полицейский, женщина с дочерью и 78-летний мужчина. Во всем деловом районе Гаваны была выведена из строя телефонная связь. Гавана была обесточена. Большим универмагам «El Encanto» и «Fin De Siglo» не удалось открыться — электроснабжение было необходимо им для кондиционирования воздуха и освещения. Прекратилось регулирование автомобильного и пешеходного трафика, были закрыты все кафе, бары и несколько ночных клубов. Мощные прожекторы крепости «Кабана», находящейся через залив от Гаваны, повернули на город, чтобы освещать улицы и помогать полиции в деле восстановления порядка.
В жилом районе Ведадо была взорвана бомба, которая повредила два автомобиля, припаркованные поблизости дома доктора Андреса Моралес-дель-Кастильо, секретаря президента. В центральной части острова силы армии были окружены и заблокированы повстанцами Фиделя Кастро. Не удалось избежать всего этого бардака и приглашенным в Гавану на вручение премии музыкантам, в их числе Тито, Марио, Мачито, Висентико и Мигелито.
Мясорубка для Тито
В нескольких милях от Гаваны, Тито и Мигелито смогли разыскать перкуссиониста по имени Чори. Тито говорил, что это был лучший тимбалеро на всей Кубе. Сильвано «Эль Чори» Шуег Эчевария был родом из Сантьяго-де-Куба. Он настолько неистово играл, что у него было даже прозвище в честь местных жареных сосисок — «La Chorisera» (мясорубка с насадками для изготовления сосисок — прим. пер.) Чори был настоящим шоуменом, посмотреть на выступления которого приезжали даже такие знаменитости, как Тонья ла Негра, Марлон Брандо, Агустин Лара и Кэб Кэллоуэй.
Однажды ночью, после обильных возлияний, Тито и Чори устроили небольшой тимбалес-баттл на спор. Впрочем, Тито спор выиграл, согласно его собственным словам. «Парень был довольно хорош, но, кажется, он не мог играть гладко, без сучка без задоринки — как будто застревал. Хороший перкуссионист должен уверенно держать ритм. А может, он был попросту пьян… Но ведь и я был пьян!»
Забавно, но на Кубе тимбалеро не играют соло, солируют только конгеро и бонгосеро,
— отмечал Тито.
(Цитируется по «When the Drums Are Dreaming», Josephine Powell — 2007)
Тито предпочел бы не произносить что-нибудь наподобие этого…
Гости фестиваля
Среди прочих музыкантов, посетивших Гавану в знаменательном 1957 году, были друзья Тито. Туда приехал Уолфредо де лос Рейес-младший, отец которого был участником первого состава оркестра Casino de la Playa, Уолфредо был перкуссионистом (барабанная установка и тимбалес) со значительной ориентацией на американский джаз и был хорошо известен в джазовых кругах. Также Тито знал Чучу Эскинарроса, который играл на тимбалес в Orquesta Sensación, а также тимбалеро Ulpiano Diaz, игравшего в оркестре José A. Fajardo y sus Estrellas Cubanas, и заодно в десятке других оркестров. Диас имел репутацию лучшего тимбалеро в кубинском стиле. Еще один участник фестиваля — тимбалеро Гильермо Баррето, стал знаменит благодаря участию в новомодных тогда кубинских «дескаргах», джем-сейшенах. В 1957 году Баррето и Исраэль «Качао» Лопес вошли в историю, выпустив пластинку «Cuban Jam Sessions in Miniature» («Кубинские джемы в миниатюре»), в записи которой принимали лучшие музыканты Кубы. Вскоре за этой пластинкой последовали еще несколько альбомов. Кроме того, Качао собрал вместе многих участников оркестра Арканьо, которые в то время играли у Фахардо, чтобы записать классические danzón mambo.
Тито вспоминал:
«Мне понравилось, как играл этот парень, Чори. Но я не думаю, что он способен был бы выжить во время бесконечной изнурительной студийной записи биг-бэнда, да вообще в любом оркестре, где все очень жестко контролируется. Ну вот, например, Вилли Бобо. Вилли был парнем, который сумел выдерживать мой темп и глазом не моргнуть — выносливый.
Ритм — это время. Если ты не можешь держать его, то все разваливается. Именно поэтому большинство этих кубинских барабанщиков так хороши. Время было частью их структуры — хотя у некоторых было наоборот. Еще один парень, о котором я думаю, это Магелито (Валдес). У него просто невероятное чувство ритма и времени. Он мог выдавать настоящее шоу, а вместе мы могли зажечь целый „Палладиум“!
В афро-кубинской музыке перкуссионист должен выдерживать безукоризненно точный размер и тайминг. И лишь в шоу мы можем позволить себе некоторые вольности. Ну, а Чори был великим, но он много бухал. Я считал, что в моем оркестре он не должен так себя вести. Хотя Чори и продолжал оставаться всё тем же великим парнем».
Промоутер Пумарехо задумал в честь кубинских артистов, живущих и работающих за пределами острова, организовать и провести на стадионе «Cerro» фестиваль под названием «50 лет кубинской музыки». Из Франции прибыл дирижер и пианист Марино Баррето, чья фамилия упомянута в названии одного из известнейших днасонов «El Bombín de Barreto».
Во время подготовки фестиваля Пумарехо столкнулся с серьезными проблемами. Большинство музыкантов, представленных к награждению, были чернокожими. Многие покинули Кубу в знак протеста против режима и достигли успеха за пределами страны. Все это никак не вписывалось в рамки эпохи Фульхенсио Батисты.
Проведение церемонии награждения кубинских артистов (в том числе и Тито) было запланировано в здании мэрии в Старой Гаване. Но самые запоминающиеся для Тито эпизоды поездки — это совместные выступления с местными популярными оркестрами и артистами, а также выступления на радио в качестве приглашенного гостя, вместе с лучшими кубинскими артистами.
«Когда мы встретились с Фахардо в клубе Монмартр, я был с Мигелито. Оркестр Фахардо был потрясающий. У него играл Качао, а Рене „Látigo“ Эрнандес сидел за фортепиано. Его оркестр был один из крутейших в свинге. В оркестре Фахардо было шесть скрипок, виолончели, Тата Гинес (Tata Guiñes) на конгах, Ульпиано Диас на тимбалес и Качао на контрабасе. У него был женский кордебалет, а с каждой стороны сцены по музыканту с деревянными флейтами. Это было то еще зрелище!» — восторгался Тито, рассказывая о своем путешествии в Гавану.
В 1957 году на Кубе были очень популярны чаранги. Самыми популярными чаранга-оркестрами в то время были Sensación, оркестр Нено Гонсалеса, «Мелодиас дель 40», оркестр Чео Белен Пига (Cheo Belén Puig) и оркестр «América del 55», оркестр Чапотина, и несколько музыкантов из старого оркестра «Casino de la Playa». Это, конечно, далеко не полный перечень. Например, оркестр «Арагон» подавал большие надежды и был на волне популярности в Соединенных Штатах и Мексике, благодаря контракту с RCA Victor.
Мероприятие длилось одну неделю.
«Любой и каждый, кто так или иначе был связан с музыкальной индустрией, были здесь. Все лично знали Мигелито. Он провел меня по многим своим любимым местам и познакомил с друзьями. Несколько раз меня сопровождал Вальфредо, — рассказывал Тито. — Я увиделся и поговорил со огромным количеством музыкантов. Посетил отель „Capri“, в котором Джордж Рафт создал одно из самых роскошных казино.»
По поводу встречи Рафта в казино Тито вспомнил о фильме «Румба» 1935 года, где Рафт играл жителя Нью-Йорка кубинского происхождения, сбежавшего в Гавану, спасаясь от преследования американских гангстеров.
«Это было хорошее кино, — сказал Тито. — Он (Рафт) сделал несколько шагов. Такой… приглаженный. Кэрол Ломбард взяла у него несколько уроков танцев и выглядела прелестно. В фильме она играла скучающую богатую девушку, которая никогда не светится счастьем, даже когда танцует. У нее там было даже несколько реплик. Рафт был самым скоростным танцором в Нью-Йорке еще в 1920-е годы. В первом же танцевальном номере в „Румбе“ можно увидеть кое-какие его танцевальные движения. В то время еще была Энн Шеридан (Ann Sheridan) — многообещающая актриса среди танцоров. Она была великолепна».
«Фидель Кастро вошел в Гавану, и сотни его взбудораженных последователей ворвались в отель и казино. Рафт встал и спокойно смотрел на них. А затем сказал толпе, с этим своим выверенным нью-йоркским акцентом, чтобы они шли куда-нибудь в другое место. И люди послушно ушли!» — Тито пожал плечами.
«Думаю, в этой истории есть доля правды, — улыбнулся он. — Рафт был жестким парнем, я имею в виду — действительно крутым, да еще и великим танцором в придачу».
Среди остальных знаменитостей, гостивших тогда в Гаване, были певец Тони Мартин и чечёточник Дональд О’Коннор. У обоих была доля в гаванских казино.
«Кто знает, возможно, они просто много путешествовали. Я же был всего лишь рад быть в самом сердце кубинской музыки. Ну, а Джордж Рафт был в качестве бонуса, надо полагать», — улыбнулся Тито. «Мы пришли в его клуб и поздоровались. Забавно, но он знал, кто я такой и был крайне удивлен, что я знал, кем был он», — рассмеялся он.
Тито также повстречался с оркестром Casino Conjunto и выступал вместе с Роберто Эспи (Roberto Espi), одним из основателей оркестра. «Он был великим певцом, даже интересовался, как там поживает Патато». Патато Вальдес (Patato Valdéz) играл в Casino Conjunto в начале 1950-х годов, вплоть до своего переезда в Нью-Йорк, где он присоединился к оркестру Мачито. Его игру можно услышать на пластинке Тито Пуэнте «Cuban Carnaval».
Выяснилось, что Тито не осознавал, насколько его «Кубинский карнавал» был популярен в Гаване. Он понял это только тогда, когда повстречался с Хесусом Горисом, владельцем «Магазина звукозаписей Гориса» на пересечении улиц Сан-Рафаэль и Эскобар в исторической части Гаваны. Горис был официальным представителем RCA Victor, но вдобавок решил создать собственное дело. Он организовал звукозаписывающий лейбл «Puchito», на котором записывались Conjunto Jovenes del Cayo, Сенен Суарес, Тонья ла Негра, Ольга Гильот, Orquesta Sensación и многие другие.
Так вот, красочными рекламными материалами последних пластинок Тито Пуэнте были завешаны все стены магазина Гориса. Тито все день писал автографы на пластинках для покупателей. «Не думаю, что в метро Нью-Йорка у меня было бы больше внимания», — ухмыльнулся он. Тито наслаждался успехом у своих фанатов. Он ценил частное пространство, но обожал, когда признавали его достижения.
Когда он был в магазине, мимо проходил Хилберто Вальдес. Он зашел в магазин, чтобы пообщаться с Тито. Они поговорили о «Мамбо-шоу», которое демонстрировали несколько лет назад в США, и Вальдес рассказал о своей идее записать альбом дансона с помощью оркестра из более чем шестидесяти музыкантов, таких как Фахардо, Арканьо, Качао, Чео Белен Пиг, Педро Эрнандес, и многих других… А несколько лет спустя лейбл Puchito выпустил альбом «Danzon Mambo».
Революция наступает
Наступали неспокойные деньки, и Тито с его ребятами пришлось выехать из страны. Необычная активность полицейских на многих этапах маршрута была сигналом того, что обстановка на Кубе становилась нервозной. Еще недавно, в мае 1955 года арестованные и осужденные Фидель Кастро и его люди были амнистированы и отпущены. Теперь же они взяли под контроль горные районы острова. Эта амнистия обернулась большой ошибкой для бесчеловечного режима Батисты. Спустя два года после амнистии Кастро вернулся из Мексики со своими верными друзьями на судне «Granma», высадился на безлюдный пляж в провинции Ориенте, скрылся в горах Сиерра-Маестра и организовал повстанческое движение. Пумарехо связывал эти события с депортацией группы музыкантов. Хотя он и отверг возможность победы Кастро, но на деле это оказалось всего лишь вопросом времени. Для Тито путешествие было незабываемым, но пришло время возвращаться домой — ведь там ждал его оркестр.
Несмотря на успех, Тито знал, что биг-бэнд — это большая и опасная авантюра. Особенно очевидно это стало в середине 1950-х годов, когда Тито предрёк: «Рынок живой музыки схлапывается». Его размышления о той эпохе были проницательны и точны.
«Но я оптимист!» — частенько восклицал Тито.
«Мир музыки становится все лучше. Классическая музыка все популярнее, и каждую ночь концертные залы полны энтузиастов. Мне даже нравится кое-что из нового рок-н-ролла — не всё, конечно, но кое-что даже очень. Пока молодежи будет нравиться наша музыка, все будет в порядке. Я не знаю, разбогатею ли я когда-нибудь, но, пока есть возможность, я хочу играть свою музыку, чтобы людям было в кайф. У музыки Европы, Африки и Нового мира богатая история».
«Полагаю, что музыка отражает лучшее, что есть в нас. Я люблю смотреть, как люди танцуют, люблю слушать, как они поют, люблю, когда они машут мне и признаются, что я единственный, кто дарит им настоящее удовольствие. Да, я — оптимист».
Как знать, может, он действительно был оптимистом.
<< Предыдущая часть | Продолжение следует!
