Александра Панюхина и TimbaFamily

Марат Капранов: Ты же в афрокубинских танцах всего два года, с 2014?

Александра Панюхина: Подробно и углубленно – да. Но до этого была «венесуэльская сальса». Странная. Эквадорская. Не знаю, какая, просто сальса, веселая, интересная. Детская мечта о латиноамериканских танцах, слегка похороненная из-за спорта, сбылась. Мы танцевали с ребятами-латиноамериканцами, жившими в Твери, они открыли школу сальсы, где я и начала учиться этому танцу. Спустя 9 месяцев я поехала в Москву на вечеринку и поняла, что танцевать не умею, и поэтому надо переучиваться. Начала искать информацию, как вообще эта сальса устроена, нашла кубинскую, нашла линейную. Венесуэльская – это нечто среднее, примерно, как деликино по прямой. В конце концов, кубинская понравилась больше.

– Тверь – очаг венесуэльской сальсы?

– Был. Сейчас Тверь танцует по-кубински, ребята выбрали для себя так же кубинское направление и прокачались в нем, поучились

– Забыли свои корни…

– (смеется) Слегка. Уже стали грамотнее танцевать,  в Твери на данный момент активно работают две школы – Fiesta Latina и Armenycasa.

– Как-то проездом был в Твери. Такой серый город, какая-то воинская часть. а оказывается, там яркая танцевальная жизнь!

– А надо знать волшебные места! Есть такое место – прямо напротив нашего унылого вокзала – кафе «Счастье», где уже несколько лет каждый четверг проводится сальса-вечеринка. Туда все ходят почти как на работу. 10 вечера в четверг – встречаемся в «Счастье». Иногда случаются праздники, приезжают ребята знакомые из Москвы. Партнер из Москвы – новость  по всему городу.

– Скоро будет партнер из Питера, все…

– Да, это будет вообще глобальное что-то. Иногда еще ребята проводят вечеринки в других клубах, чаще всего разовые. Город маленький, совсем деревня, поэтому можно сегодня объявить: «Завтра вечеринка!» – и все придут.

Народ регулярно ездит в Москву, на тусовки, на «Мосты». Когда-то мы ездили чаще, этакие сумасшедшие фанатки сальсы, девочки из Твери, которые приезжали на последней электричке. Или днем, потом тусили всю ночь, на первом же поезде возвращались обратно и сразу в Университет, благо недалеко. И такое было в нашей жизни. Моя тверская тусовка была первой сальса-семьей, она задала мне вектор, как должна выглядеть студия, школа, сальса. Была отличная компания, друзья, посиделки, совместные вечеринки, поездки…

– А как тебе сальса в Питере?

– Питер всегда был для меня представителем «линейки», как ни крути. Когда я приезжала на вечеринки в Петербург – тогда я еще жила в Твери, – то здесь, в основном, был Нью-Йорк. Либо вечеринки у Рафы, где танцевали что-то близкое к моей венесуэльской сальсе.

– А школы, студии?

– Самое главное в студии – атмосфера. Она не может быть безликой.

– Но невозможно создать атмосферу, когда идет поток людей?

– Атмосфера создается в равной степени теми, кто организовал студию или проводит занятия, преподавателями, вкладывающими душу и сердце, и очень важна обратная отдача от учеников. Имеет значение, кто сделает этот первый шаг, когда люди приходят и чувствуют отдачу и энергетику. Особенно после работы, из офисов, где, как известно, «начальник-дурак» и коллеги «достали», и внезапно его встречают как друга вроде бы незнакомые люди. Конечно, надо поработать, чтобы шагать не криво, ну тогда и отдача будет в обратную сторону.

– Ты неоднократно говорила, что для тебя в танцевании соушела собственно соушел на первом месте.

– Без соушела никуда. Далеко не все приходят для того, чтобы достигать невероятных высот в танцевании, далеко не всем будет интересно, кто такой Чанго, почему кто-то с мачете, а кто-то с топором. Для людей важно получать удовольствие, для этого служат совместные посиделки, походы на вечеринки, и даже на коньки, шашлыки. Это важно, потому что люди ищут общения. Когда они приходят на танцы, значит, им в жизни чего-то не хватает, либо хотят что-то привнести. И добавить они хотят не только оттачивание шагов – тогда им лучше, наверное, пойти на спортивные бальные танцы, там техника, жесткая работа. Здесь нужно поймать баланс между качественной работой, достаточно требовательным подходом к занятиям, и общением вне класса.

Мне очень хочется, чтобы люди общались за пределами зала. В определённый момент танцы могут уже поднадоесть, и ты чувствуешь усталость, и не хочется никуда ехать, особенно зимой. Попробуй приехать на румбу к 10 вечера, а потом около полуночи добираться обратно домой!.. Но когда есть не только кубинские ритмы, но и долгожданная встреча с друзьями, то это очень важная мотивация.

– В соушел приходит множество плохо социализированных людей. Как идет работа именно над социализацией? Приходится учить людей здороваться с улыбкой?

– Для меня как для преподавателя интересен момент соприкосновения с жизнью людей. Есть понимание того, что эти люди сейчас здесь, со мной, занимаются, потом через какое-то время у них все изменится, может быть даже покинут танцы, но очень хочется верить, что мое влияние и влияние танцев будет позитивным, и их жизнь изменится к лучшему. Чтобы у них в жизненном опыте был перекресток и стоял указатель – сальса, который помог им что-то обрести. Интересно наблюдать, как люди меняются, и как что-то у них происходит. Кто-то сказал: «Если на твоих занятиях люди начинают жениться, тогда ты успешный преподаватель».

Очень здорово, когда спустя долгое время люди встречаются и продолжают общаться. У меня есть несколько лучших друзей, с которыми меня свела сальса, я уже безмерно ей благодарна. Уверена, что у большинства людей есть такие же примеры.

– Timbafamily – особенная школа в плане методики?

– Это не совсем школа, скорее, проект, так как мы не ограничиваемся только занятиями. Мы проводим мероприятия, участвуем в поездках и семинарах. Это проект для тех, кто любит кубинские танцы и музыку, кому интересна эта культура. Мы не ограничиваем наш круг, и, если людям интересно просто пообщаться или поехать вместе куда-то на мероприятия, добро пожаловать. Этот принцип выражен в названии Timbafamily.

– Что насчет конкуренции?

– В своей жизни я очень много соревновалась…

– Ты же мастер спорта по гонкам на собачьих упряжках?

– Да. Спорт дал большой опыт, и насоревновалась я, наверное, на всю жизнь. Так что в отношении сальсы это не соревнование, нет. Просто хочется делать свое дело, от которого я получаю удовольствие, и я уверена, когда стремишься, чтобы все было профессионально, когда получаешь от этого наслаждение, всегда найдутся люди, которые тоже будут в этом заинтересованы.

– Но ты же понимаешь, все люди ранимые. Глядишь, и затопчут, в нашем-то питерском болоте.

– Да, в нашем маленьком болоте, которое и так стоит на костях, прибудет еще немного. (смеется) Школа жизни в спорте была хорошей. Во всех отношениях.

– За счет чего ты планируешь развивать проект в условиях довольно непростой конкуренции?

– Я просто делаю свое дело и верю в него, в независимости от того, что происходит вокруг, и не сворачиваю с пути. Не стараюсь перехватить чью-то идею, кого-то обогнать. Кроме того, я не планирую ограничиваться только сальсой, наверняка будет что-то еще.

– Среди наших школ почти отсутствует взаимодействие. Школы боятся потерять своих учеников, что они перейдут в другую студию. На твой взгляд, действительно ли у этого опасения есть основания? Планируешь ли ты приглашать преподавателей на свои занятия, например, в формате мастер-классов?

– Я считаю, что в объединении – развитие. Бояться терять своих учеников не надо. Если они пришли к вам, и вы смогли сделать их своими учениками, а не просто приходящими людьми, тогда они вашими и останутся. Человеческий фактор очень личностный, и от него никуда не деться. Если они сходят на занятие попробовать и чему-то там научатся хорошему – почему бы и нет, ничего страшного. Люди прекрасно чувствуют, когда их школы абстрагируются от внешнего мира и не идут на контакт с другими, когда всё варится внутри одних стен. На мой взгляд, это не совсем верный путь. Я не призываю снять одну пятиэтажку и дружно всем там жить, но поддерживать друг друга, организовывать что-то совместное нужно. Мой проект открыт для других школ.

– Как ты относишься к ситуации, когда ученик ходит параллельно к другим преподавателям?

– Я не против, поскольку развитие только с одним преподавателем идет только в одном направлении. Я сама училась у многих преподавателей, и у каждого я находила что-то свое.  Что-то мне нравилось, что-то не очень, а к кому-то я мечтаю снова попасть на занятие.

Базу нужно получить у одного преподавателя. Когда же начинается работа над стилем, над вариациями, пониманием чего-то большего, чем базовые вещи, тогда полезно посмотреть на то, как подают ту же самую мысль другие. Точки зрения могут быть абсолютно разные, и для меня не случится трагедии, если кто-то скажет, что другой преподаватель ему по душе. Такое случается, и это нормально.

– Как бы ты предостерегла своих учеников от откровенной профанации?

– Дилетантизм – вообще основная проблема XXI века, особенно в России, во всех сферах. Все же люди –  существа, как правило, логичные, и понимание логики развития стилей танцев помогает отсеять дезинформацию. Истоки касино – это сон, а в соне на слабую долю кач наверх, на сильную вниз. Афро и румба – то же самое, на сильную долю кач вниз. Вот и выстраивается логическая цепочка. Хорошо, если ученики задают вопросы – это заставляет и учеников, и преподавателей развиваться, задумываться, поскольку в нашем мире с неограниченным количеством информации разного качества несложно запутаться. Кто-то что-то где-то услышал, сказал другому, и пошло-поехало, и отнюдь не все задумываются, укладывается ли это в общую логическую картину.

– В чем цель Timbafamily?

– Чтобы люди, которым интересно развиваться, не были в одиночестве. В свое время я была, скажем так, одна, и понимала, что это больше никому не нужно, всех устраивало то, что на данный момент уже есть. Я сама ездила на семинары, фестивали, искала возможности заниматься.  Когда тебе не с кем это разделить, то все это уже не так весело, и есть шанс вообще отказаться от этой идеи. Другое дело, когда вокруг есть люди, с которыми ты вместе можешь это делать, все гораздо интереснее и быстрее, веселее, что тоже немаловажно. Timbafamily – для тех, кто любит музыку и танец.

– Что из стилей ты кладешь в основу обучения тимбе?

–  По своему спортивному прошлому я точно знаю, насколько двигательная память сильна у человека, поэтому изначально неправильно уложившееся в тело движение очень сложно затем исправить. Я очень много внимания уделяю базе, и мы постоянно к ней возвращаемся во всех группах. Музыка сама подсказывает схему обучения всему тому, из чего состоят кубинские танцы. Что касается танцевания афро, то для меня это, в первую очередь, развитие пластики, для того, чтобы та же самая румба получалась лучше, танцевание стало мягче. Румба – это народный фольклор и танцы улиц, но афро в большинстве своем несут сакральный дух, и танцевать афро в чистом виде должны люди, имеющие об этом понятие. Это не исключает что я практикую афропластику на занятиях и просто для себя и стараюсь заставить свое белое тело двигаться так, как надо.

– Таким образом, твой проект ориентирован прежде всего на энтузиастов кубинской культуры?

– Конечно, ко мне приходят и совсем начинающие, но в целом да, для тех, кому интересно двигаться именно в кубинском направлении, для тех, кому не столь важно попробовать все на свете по чуть-чуть – и бачату, и кизомбу.

– Ты часто говоришь о «качественном преподавании». Что это?

– В первую очередь, знание того, о чем ты говоришь и постоянное саморазвитие. Я не приемлю схему, когда человек стал преподавателем, закончил на этом собственное развитие и ездит на фестивали только потусоваться. На мой взгляд, наоборот, преподаватель должен не только собирать своих учеников на семинары, но там же вместе с ними работать. Это очень хорошо и для учеников, когда они видят, что твой преподаватель здесь, на этом семинаре, он вместе с тобой в одном ряду. Нет ничего постыдного и страшного, если даже где-то что-то вдруг не получается, если это advanced-уровень, какое-нибудь афро у супер-пупер крутых мировых преподов. Это совершенно нормально,  нужно уметь признавать свои ошибки и постоянно искать информацию для развития.

– И кто же для тебя пример «качественного преподавания» в мире и у нас?

– Из зарубежных преподавателей для меня кумир Йоаннис Тамайо, образец и в танцевании, и в преподавании, который, кстати, постоянно развивается сам.  Он также может сходить на семинары вместе со своими учениками. Он организовывает занятия так, что это не просто урок, на который пришли люди, и преподаватель им что-то рассказывает, половина пропускает мимо ушей, все дотанцовывают и идут дальше отдыхать домой. Вовсе нет. Ученики должны готовить домашнее задание, должны слушать музыку, вникать: здесь мы обыгрываем акценты, тут слушаем клаве, а здесь – переход на румбу. Люди сами должны начинать интересоваться материалом, находить информацию. Если задают вопрос, а ты не знаешь, что сказать, нужно подготовить ответ к следующему занятию.

У многих возникает проблема остановки в развитии. Преподаватель же не может двигать твоими ногами или докапываться до глубины твоей мысли, и тут нужно самим проявлять инициативу. В какой-то момент преподаватель лишь направляет и помогает тебе, но не определяет, как ты танцуешь, что ты делаешь и в какую сторону развиваешься. Самое главное, чтобы в принципе было интересно развиваться.

– Методика Тамайо применима у нас? Или, как только ты начнешь просить выучить песню наизусть, все сбегут?

– Не совсем. К тому же, я не сравниваю себя с ним по уровню авторитета и профессионализма. Понемногу, дозированными порциями я начинаю применять его методику для тех, кому это интересно и для кого это работает. Это же не исключительное требование «если не сделали, то на выход с вещами», но тем, кто пробует,- им нравится.

Еще хочу сказать об Аннелис Перес. С ней были мои первые занятия по румбе и по афро, когда у меня просто лопался мозг, и мне казалось, что это вообще за гранью человеческих возможностей. У Аннелис я продолжаю заниматься, она- образец того, что такое качество преподавания, у которой надо учиться и учиться, при этом она абсолютно ничего не насаждает. Хотите туда идти? Вам говорят, что надо делать так? Пожалуйста, можете слушать их, но я объясняю вот так, и у меня на это есть свои причины. Могу показать видео, вот – книжка, и так далее. Это не упорство в своей точке зрения, а знания, уверенность и реальная правота. Это важное качество для женщины-преподавателя, как мне кажется – не давить своим авторитетом, что больше по мужской части.

– Аннелис производит впечатление гибрида мужчины и женщины.

– (смеется) Нет, Аннелис 100%женщина. Но она очень требовательная, семь потов сойдет. На утро после занятий с ней я удивляюсь, почему у меня все так дико болит, как будто я вернулась в большой спорт. И вспоминаю – мы же вчера занимались с Аннелис! Каждое занятие с ней, да и вообще проведенное время – это как энциклопедию почитал. Она – кладезь информации, которой легко делится со всеми, кому это интересно.

Еще довелось позаниматься с кладезем аутентичности Йеннисельт Галата Кальво. Она редко преподает в Европе, но от нее просто мурашки бегут.

– Она в Москве одна из первых упомянула, что никакого «кача» нет в гуагуанко?

– Впервые я услышала об этом от ее ученицы – Аннелис.  Да, Йенисельт сказала об этом в своей манере, по сравнению с которой Аннелис – просто добрая учительница начальной школы. Кто реально хочет прокачаться и понять все, в чем был не прав, добро пожаловать (смеется).

Еще нужно отметить некоторых менее известных преподавателей. Из моих личных фаворитов –Оливия Шевчак (Oliwia Szewczak) из Польши. Хотя совсем некубинского происхождения, она танцует румбу и афро не хуже кубинцев. В мой период жизни в Польше мне посчастливилось с ней позаниматься и пообщаться на фестивалях. Она не так известна за пределами своей страны, но при этом по-настоящему крута. Еще есть Никола Медич (Nikola Medic), сербский преподаватель, живет в Лондоне, организатор потрясающего фестиваля «Havana en Belgrado».  Из русских преподавателей – Ксения Косилко. Она оказала важное влияние на меня в плане преподавания и танцевания, и того, как нужно выстраивать отношения с учениками.

– Возможно, кризис будет стимулом для организаторов мастер-классов, чтобы находить и приглашать не топ-звезд, которые уже у всех на слуху, а средних по известности преподавателей, но при этом очень компетентных?

– Это было бы здорово. Когда я была на Гуагуанко фестивале в Барселоне, Хорхе Камагуэй приглашал не столь известных преподавателей, поддерживая их. Например, Педрито из Италии. Это сейчас он стал уже довольно популярным, но на тот момент, в 2014, лично я его видела впервые.

– Что твои ученики должны набрать в Youtube, чтобы просто найти видео с целью снять его и станцевать?

– Лучше всего смотреть на соушел. Общее настроение и фишки передают видео социальных танцев. Часто снимают, как танцуют крутые преподаватели – просто на дискотеке, и ты можешь посмотреть, что он делает, как реагирует, с каким настроением, под какую музыку. Глядя на видео соушела можно для себя позаимствовать, как обыгрывать акценты, не углубляясь в суперсложные связки, в которых касино переходит в абакуа и заканчивается трехэтажной вакуной. Конечно, не дай бог увидеть такие ужасы.

– Как ты восстанавливаешься после не слишком удачных занятий, когда занятие вместо радости приносит опустошение, когда ученики просто высасывают тебя, не оставляя ничего взамен?

– Стандартный способ – купить торт и съесть его целиком. Ложкой. На утро пожалеть и пойти побегать. К счастью, такие занятия – большая редкость.

– Некоторые преподаватели считают необходимым держать дистанцию между собой и учениками, не пускать в свое пространство, ведь сегодня ученик есть, ты вкладываешься в него, а завтра его уже и нет.

– Мне кажется, что без личного общения и вкладывания души ничего не выйдет. Люди прекрасно все чувствуют. Когда взрослые, состоявшиеся люди приходят на занятия, они в какой-то степени возвращаются в школьные времена, они снова ученики. И у них повышается степень восприятия, и прекрасно различают, дежурно-профессиональное ли это, или ты проводишь урок с душой, вкладываясь. И наоборот, я переживаю и расстраиваюсь, когда кто-то не приходит на занятие, особенно когда готовилась и думала – вот как раз ему это будет полезно. А он взял, и не пришел именно на это занятие.

– А вечером в холодильнике тебя ждет торт.

– Желательно, чтобы этот торт мы съели вместе с учениками, а не одна я. Есть даже шанс вместе со  мной приготовить блинчики или лазанью.

– Должен ли хороший танцор уметь хорошо танцевать все те стили, элементы которых он вставляет в тимбу, в отдельности, как самостоятельный танец? Например, целый час танцевать только румбу? Или достаточно выучить несколько наиболее выразительных движений отовсюду?

Чтобы выступать с номером по тимбе на сцене, нужно классно танцевать все стили, из которых собран твой танец. Но для того, чтобы здорово танцевать румбу целый час, надо очень много пахать, не говоря уже об афро. Поэтому важно танцевать качественно базу, все остальное – это уже вариации.

Конечно, жизни не хватит, чтобы выучить все кубинские танцы. Но есть вещи, которые необходимо уметь танцевать для хорошего касино. В первую очередь, это сон. Танцевание сона придает тот самый характер, грацию, которой часто не хватает танцорам сальсы. Чтобы не было танцев в стиле «моя прелесть».

– Что это за стиль?

– Иногда наблюдаю на вечеринке, когда люди уже реально «прутся» от танца, только наблюдающие со стороны люди вряд ли получают удовольствие от того, что видят. Человек ушел в себя и вернется, наверное, не скоро, не раньше конца песни. А очень бы хотелось, чтобы он поприсутствовал с нами на танцполе.

Хочется привить людям мысль, что они получат гораздо больше удовольствия, если потратят ещё немного времени и сил на собственное обучение, и тогда их танец раскроется по-другому.

– Как ты относишься к традиции ставить на вечеринках вообще все подряд? Начинающие танцоры, еще не вполне разбирающиеся в стилях, не знают, что им делать – стоять, или плакать, или уходить, или танцевать касино в любом случае?

– Я приверженец того, чтобы все было в едином стиле, на мой взгляд североамериканская сальса ну никак не вяжется с тимбой.

– А бачата?

– Бачата тоже не вяжется. При этом я начинала преподавать в Твери именно бачату. Но не вяжутся они по энергетике. Как минимум, пусть ее в разных залах потанцуют. Когда звучит тимба, сон, румба, все вместе это создает определенную энергетику. Бачата – самый простой способ вывести людей из зала. Был такой случай на Гуагуанко фестивале в Барселоне. Всю ночь играла тимба, и мы пять часов подряд танцевали ее так, как некоторые танцуют кизомбу, по 3-5 песен подряд без остановки, с перерывами по 30 секунд. И тут заиграла бачата. Все переглянулись, поняли, что это завершение вечеринки, схватили сумки и пошли к бассейнам.

– Но сейчас ситуация такова, что лучший способ разогнать людей –поставить сон или румбу.

– К счастью, ситуация меняется. Этой традиции уже нет, в Петербурге люди уже танцуют сон и румбу, эта музыка все больше востребована на вечеринках.

– Когда, по-твоему, круг румбы колумбии станет обычным делом на вечеринках?

– Уже очень скоро, это зависит от организаторов. Другой вопрос, когда он станет массовым и качественным. Для начала круг должен быть постоянным, и люди будут видеть, что это здорово. У нас в Петербурге есть люди, которые могут танцевать колумбию круто. Румба колумбия такая штука, посмотрев на которую любой мужчина, даже нетанцующий, скажет, что это круто, и почему бы не попробовать? В отличие от сальсы, которая может для кого-то выглядеть странно, колумбия не оставляет сомнений, что это то, что мужчины должны уметь делать.

– Твои слова да Обатале бы в уши…

– Я, со своей стороны, буду как организатор стараться устраивать круг колумбии на вечеринках. Но вот учить этому стилю должен мужчина.

– Ты имеешь в виду коренастого такого, с татухами?

– (Смеется) Ну этот, конечно, неплох, неплох… Я планирую приглашать в Питер не только «мужика с татухами», но и других преподавателей, которые считаются профессионалами высокого класса в том или ином направлении. Для меня важно привозить преподавателей, проводить мастер-классы.

Занятия с другими преподавателями – это сразу «апгрейд» твоего уровня, информация к размышлению. Когда ходишь к одному и тому же преподавателю, «замыливается» взгляд, информация воспринимается лишь частично, но на семинарах у людей мозг нацелен на впитывание, кроме отработки материала они могут получить зацепки для поиска новой инфы, а потом попытать своего преподавателя. После семинаров ученики даже на обычные занятия начинают ходить с большим энтузиазмом.

– Мешает ли изучению касино параллельное изучение New-York?

– Когда есть навык уверенного танцевания одного стиля, можно попробовать и другой, но преподаватель должен рассказать о возможных последствиях, и еще более внимательно следить на занятиях, чтобы какие-то моменты не вылезали. Опять же он вам и посоветует, куда стоит пойти, а куда лучше не надо.

Для многих почему-то касино – это что-то простое. Выучил «энчуфлу», «сетенту», ну и как бы конец на этом. А ведь Куба на этом не заканчивается. Даже ту же самую «сетенту» можно разнообразить собственным стилем, который вырабатываешь, посещая занятия по реггетону, афро, а еще можно сходить на хип-хоп с хаусом. Безграничные возможности для роста и развития очевидны, и совсем не обязательно ударяться в американскую сальсу.

– Как же ты влюбилась в румбу?

– У меня был период, как и у многих, когда румба и афро воспринимались как очень странные танцы. Румба – как танцы гамадрилов, а афро – как танцы чужих богов. С какой стати мы должны учиться их танцевать? Например, недоумение может вызывать шоу, когда странный человек в пальмовых листьях, с мачете, курит трубку. Другое дело, когда видишь это на обычном танцполе в классном исполнении, когда это ложится в музыку, классно выглядит, и когда танцоров буквально «прёт», по-другому не сказать.

Я не насаждаю всем в обязательном порядке румбу и афро, люди должны дорасти до этого сами. Например, кто-то приходит на румбу, занимается, а потом говорит, мол, ну мне как-то не пошло. И ничего страшного! До этого просто нужно дорасти.

– А что ты чаще всего выбираешь для себя из всей палитры элементов хореографии, что лучше подходит твоему характеру?

– На мой характер ложится румба гуагуанко, я чувствую, что это то, что надо – женственная пластика, сочетающаяся со страстностью и полноценным взаимодействием с партнером. Такой полноты взаимодействия даже в сальсе не так много, в отличие от румбы. Мой стиль – не утонченный, уходящий в кабаре, а с характером.

– А когда ты танцуешь на вечеринке, от чего больше всего ты получаешь удовольствие? От какой-то сложной «стиляги» партнера, или если просто он не выломал руки – и слава Тебе, Господи?

– Есть разные степени удовольствия (смеется). Не вывернул руки, спина целая, ноги на месте, спасибо сказал в конце – уже хорошо. Но действительно классных партнеров обычно помнишь, такие танцы запоминаются…

-…Йоаннис?

– Кстати, с Йоаннисом редко удается потанцевать на фестивалях, я не увлекаюсь охотой на преподавателей, когда он уже пятый час танцует и не может отойти ни попить, ни переодеться, а ведь это как раз те люди, которые следят за этикетом и стараются на вечеринках выглядеть соответствующе.

Всегда есть некий процент личного совпадения, такие танцы помнишь даже спустя несколько лет. Мне важно, чтобы партнер обращал внимание на партнершу, давал мне почувствовать, что танцует со мной, для меня. Наоборот, когда чувствуешь, что партнер танцует для себя, мне уже не интересно с ним танцевать. Ему «до лампочки», что и как я там делаю, главное, чтоб не мешала. К сожалению, этот принцип есть у очень многих. Кайф можно получить не только от танцевания с профессионалами. Конечно, с ними можно разойтись и пуститься во все всевозможные вариации соло и не только… Но, если начинающие сальсерос танцуют с душой, получают удовольствие от музыки, от того, что танцуют с тобой, это очень приятно и здорово. А двойной кайф получаешь, когда видишь все это, танцуя с собственными учениками.

Иногда танец настолько хорош, что я не спешу танцевать сразу следующий. Могу просто постоять и посмаковать свои впечатления.

– Это отличная мысль для вечно стоящих по стенкам девочек. Пусть смакуют предыдущий танец.

– (смеется) Главное, чтобы было, что смаковать. Возможно, наоборот, надо закусить, а не получается. Кто-то хорошо сказал, что лицо партнерши – как лакмусовая бумажка. Парни, смотрите на лица ваших партнерш!

– У многих наших партнерш лица изображают вселенскую тоску.

– Очень сильно помогает расшевелить людей румба. Ведь, танцуя румбу, приходится смотреть друг на друга, никто не хочет пропустить вакуну. Если будешь смотреть на свои шнурки, то все везде пропустишь. Румба, как ни крути, пробуждает человеческие инстинкты, может быть даже бессознательно. И глядишь – а люди уже смотрят друг на друга и улыбаются. Уже начинается контакт, взаимодействие. Уже воздух затрещал.

– Мы теперь знаем, где можно потанцевать в Твери. А где можно хорошо потанцевать румбу в Петербурге?

– Прежде всего на вечеринках с живой музыкой. Танцы под аккомпанемент настоящих барабанов ни с чем не сравнятся. К счастью, это стало происходить все чаще, нужно следить за анонсами, следить за тем, кто играет на этих вечеринках, какой ди-джей. Я как фанат кубинского направления делаю вечеринку, рассчитанную на небольшую аудиторию, на которой раз в две недели любой сможет насладиться и румбой, и соном.

– Что бы ты посоветовала людям, которые, будучи в одиночестве или в небольших группах, хотели бы развиваться в направлении аутентичного афрокубинского танцевания?

– Если есть стремление главное – не бросать. Есть возможности, есть, где позаниматься, куда поехать, что посмотреть, но информацию очень важно фильтровать. В любом случае, не теряйте энтузиазм.

Беседовал Марат Капранов, главный редактор “Сальса по-русски”
8 октября 2015 г.
г. Санкт-Петербург

Группа проекта TimbaFamily